Кроваво-красные бисквиты

– Ты ее, что же, знаешь?

– Да кто ее не знает, отравительницу? Она столько людей на тот свет спровадила, что сказать страшно…

– А ты откуда знаешь?

– Да откуда? Опять же по слухам, люди говорят…

– Может, врут люди твои?

– Может, и врут, только какой в том резон, врать? Скорее всего, это правда! Люди, они ведь тоже зря болтать не станут. Про кого другого такого же не болтают.

– Ну, если это правда, то почему Манефа до сих пор не сидит в тюрьме, а продолжает воле радоваться?

– Да боятся ее все! Кто на нее пойдет жаловаться? Она же потом этого жалобщика со свету сживет, а еще хуже, она на все потомство заклятие наложит. Она это, я точно знаю, может. Нет, пусть уж лучше нога болит, чем к ней идти. Лучше сразу душу черту продать, а к ней идти – это то же самое…

Так, неспешно, следуя за волочащим ногу старостой, сыщики добрались до совсем ветхого жилища с заколоченными окнами и покосившимися стенами. Однако начальнику сыскной показалось, что домишко, несмотря на его убогость и ветхость, а также на заколоченные окна, не такой уж и нежилой, как об этом говорил староста. Кто-то здесь все же проживал, тропинка к дому была набита, да дымком попахивало.

– А отчего здесь дымом пахнет? – спросил Фома Фомич у старосты.

– Да, наверное, соседский ветерком надуло…

– Нету никакого ветерка! – бросил начальник сыскной и быстро, опережая Кочкина, про-шел к входной двери. Подергал. Заколочено на совесть.

– Да нету там никого, нету! – суетливо сказал староста и тоже потянул за дверную ручку.

– Чего дергаешь, раз там никого нету? – спросил Кочкин.

– Да его степенство дергает, ну и я тоже за компанию…

– А другой вход есть? – продолжил задавать вопросы Меркурий.

– Нет, другого нету! – сказал староста и еще раз зачем-то подергал ручку двери.

– Ну что же, тогда будем ломать дверь… – тихо сказал фон Шпинне.

– А зачем ломать-то? – Староста прижался спиной к двери и даже раскинул руки. То, что он вел себя подозрительно, было видно с самого начала. Но здесь Тимофей Силыч просто-таки стал проявлять отвагу защищающей свое гнездо трясогузки. И это – в отношении к старому нежилому дому, к тому же ему не принадлежащему.

– Ты чего колотишься так, а? – спросил с нажимом Фома Фомич. – Никак интерес у тебя какой-то здесь есть?

– Есть, есть, – кивнул Кочкин.

– Да какой интерес, никакого интереса, я просто так, чтобы дверь не портить…

– Где-нибудь поблизости есть еще заброшенные дома?

– Есть, тут недалеко…

– Веди!

Возле другого заброшенного дома, который оказался и больше, и покрепче, староста стал вести себя совершенно по-другому. На предложение сорвать прибитые крест-накрест доски, чтобы открыть дверь и войти внутрь, он сразу же согласился и вызвался принести топор.

– Ну и что ты мне на это скажешь? – спросил его начальник сыскной.

– На что? – дернул головой староста.

– Ну вот на все это. Здесь ты согласен в дом войти, а там – нет. Почему?

– Да… – Староста заюлил, стал мыкаться из стороны в сторону.

– Говори! Что у тебя там, в домишке этом? Что ты там прячешь?

– Да человек у меня тама живет…

– Что за человек?

– Брательник мой.

– А почему ты его прячешь?

– Да потому, что беглый он. Я сразу понял, вы за ним пришли, вот и послал жену вперед, чтобы упредила его, он и спрятался…

– А почему же ты, Тимофей Силыч, привел нас к дому, где твой брательник прячется? Почему не повел к другому?

– Так вы велели к тому, где жил Федор Бабкин, вот я вас туда и привел…

– Простота, – проговорил Кочкин, удивленно и весело глядя на старосту.

– А что твой брательник совершил, что его ищут? И кто его ищет? – продолжил спрашивать Фома Фомич.

– Исправник наш, Померанцев, его ищет. А что совершил, я так и не понял…

– Ну, пойдем, поговорим с ним, может, мы чего поймем. Да не трясись ты так, мы не за твоим брательником пришли, он нам без надобности, другой у нас интерес. Давай веди!



Глава 35 Брат старосты

Когда староста и сыщики вернулись во двор дома, где прятался беглый брат, Тимофей Силыч дал условный сигнал – как-то по-особенному присвистнул, после чего еще два раза с разными интервалами. За дверью послышалось шуршание, осторожное отодвигание засова, потом еще одного. Дверь вместе с прибитыми к ней досками приоткрылась наружу. В щели показалось лицо, бледное, обросшее бородой, но удивительно похожее на старосту.

– Кондрат, – обратился к нему Тимофей Силыч, – тут люди с тобой поговорить хотят…

– Какие люди?

– Мы стряпчие из адвокатской конторы Сперанского, – вместо старосты проговорил фон Шпинне. Он так представился, чтобы не пугать схоронщика.

– А что вам нужно?

– Слыхали, что неприятности у вас какие-то с местным исправником Померанцевым. Так вот, хотим узнать, какие неприятности, может так случиться, что мы с вами друзья по несчастью. У нас с ним тоже не заладилось. Чувствуем, что это не просто исправник, а вот в чем эта непростота, понять не можем…

Дверь отворилась шире.

– Вы что же это, близнецы? – спросил у старосты Фома Фомич.

– Нет, я на два года младше! – ответил Тимофей Силыч.

– А такое впечатление, что вы как две капли друг на дружку похожи…