Кровавобородый (СИ)

Тауриэль бросилась вперед бегом, не чувствуя ни ветра, ни снега на лице, ничего не видя, кроме черной бездны там, глубоко под нею, где Кили сейчас уже мог быть мертв, а затем ужас исчез, обратился вдруг восторгом, исступленным счастьем знать, Знать, что она хочет. И она бежала вниз по сугробам, спотыкаясь о камни на белом их дне, падая, поднимаясь в брызгах алого моря этих сухих звезд, и только много-много шагов спустя поняла: снег ее больше не держит.

Часть 10

Великие врата были приоткрыты: узкая щель меж неплотно сомкнутыми створами смотрела тонким змеиным зрачком, зловеще и немо. Хозяин дома, в который раз вспомнил Кили слова Даина. Взявшись за закрытую створу, он потянул на себя, и каменное полотно беззвучно подалось вперед, шире и шире распахивая темное око мертвого королевства. Рыжие отблески затекли через порог - спутники его зажгли факелы. Там, за вратами, лежал большой привратный чертог меж верхним и нижним уровнями казарм, кладовых и жилых покоев для стражи, а дальше в глубину гор вели ожерельем снизанные оборонные рубежи, обрываясь у огромной пропасти, края которой ниткой стягивал Мост Дьюрина. Взятые из Железных холмов карты Кили рассматривал долго и часто, тщась в память свою их срисовать, но многослойная геометрия кристаллом взращенного внутри Мглистых гор королевства была неохватна. Эребор со всем его простором и великолепием и десятой доле Казад Дума не равнялся. Чертоги Торина в Синих горах - рыхлых, слабых - были не целиком на каменной глубине, значительной своей частью поднимаясь над поверхностью, и всю жизнь свою проживший больше под небом синим, чем под синим камнем, Кили, хоть и наделенный присущим всем из народа Махала нутряным зрением во мраке и чувством направления, безусловным сродством с глубиной, которое позволяло не заблудиться в любых ходах и пещерах, не обладал.

Цепко вглядываясь в темноту, Кили медленно пошел вперед. Мрак отступал перед светом факелов неохотно, пятился, как хищный зверь перед нацеленным в него копьем, и под тяжелыми беззвучными лапами его открывалось разорение. Некогда мозаичные стены густо рябились рытвинами от вырванных камней, приветственные руны вокруг ниши ворот измазаны гнусным орочьим письмом, пустые постаменты вдоль стен и каменные осколки разбитых статуй под ногами. Балин тронул Кили за плечо и многозначительно наклонил голову, но Кили заметил и сам: пыль покрывала пол не ровным слоем, от ворот и дальше тянулась чистая полоса. Но кто бы ни ходил здесь часто и недавно, никаких иных следов своего присутствия он не оставил: не было слышно ни звука, ни искры не мелькнуло во мраке впереди.

Проверили караульные покои - запустение и тишина, и слой пыли на полу не тронут. Обойдя привратный покой, Кили остановился у выводившей дальше арки. Коридор прямо из-под его ног обрывался вниз широкой лестницей, замусоренной обломками камня и хрустящим каменным крошевом. Спустившись, он понял, что произошло: в следующем зале обрушилась одна из резных колонн - должно быть, орочья мразь слишком увлеклась попытками вырубить из каменного столпа стекавшую по нему драгоценную жилу - а с ней выкрошилась и часть свода. Кили отметил, что  самые крупные обломки были сдвинуты к стенам, а зал и лестница расчищены довольно для того, чтобы по ним можно было пройти, не петляя и не спотыкаясь. В следующем покое тоже не обнаружилось следов близкого присутствия врага.

- Как и стоило ожидать, - сказал шедший с ним Флои, осмотревшись. - Если б это я уносил свою проигравшую шкуру, то тоже забрался бы поглубже.

- И не оставил часовых?

- Выходит, их здесь так мало, что некого оставлять.

Кили с сомнением покачал головой.

- Напасть на нас в лесу хватило числа, а караульных выставить - нет?

- Думаешь, те, лесные, аж отсюда явились?

- Нет, но и не важно. Орки не высовывают носа, если не рассчитывают добиться своего. И не будь они способны здесь удержаться, их бы вовсе здесь не было. А помалу этой заразы не бывает. Либо есть, либо нет. Закройте ворота, - обернувшись к своим спутникам, велел Кили. - Больше ни одна орочья тварь в них не войдет.

Но закрыть ворота не удалось: некогда управлявший ими механизм был поврежден, приоткрытая створа сошла с петель, и сдвинуть ее, неподъемный пласт камня, не удалось даже соединенными силами десятка мужчин.