Кровавые ритуалы. Барабаны зомби

– И ты хочешь, чтобы я нашел его?

– Да. Ты один. Не говори никому о нашем уговоре или о том, что ты делаешь.

Я сделал глубокий вдох:

– А что будет, если я пошлю тебя к черту?

Мавра молча подняла руку. В истлевших пальцах белела фотография, и даже в лунном свете я разглядел, что это снимок Мёрфи.

– Я не позволю тебе этого, – выпалил я. – А если не смогу, возьмусь за тебя. Если ты сделаешь с ней что-нибудь, я убью тебя с такой жестокостью, что десять твоих последних жертв воскреснут ради такого зрелища.

– Мне и не понадобится трогать ее, – ухмыльнулась она. – Достаточно послать доказательства в полицию. Смертные власти сами разберутся с ней.

– Но ты не можешь поступать так, – возмутился я. – Пусть между чародеями и вампирами идет война, но смертных мы в нее не вовлекаем. Стоит тебе впутать в это дело смертные власти, как то же самое сделает Совет. А потом и Красные. Ты можешь превратить все это во вселенский хаос.

– Возможно… если я вдруг захочу натравить смертные власти на тебя, – согласилась Мавра. – Ты же сам член Белого Совета.

Желудок мой болезненно сжался: до меня дошло, что она имеет в виду. Я был членом Белого Совета чародеев, полноценным гражданином сверхъестественных империй.

А Мёрфи – нет.

– Защитница людей, – почти по-кошачьи промурлыкала Мавра. – Блюстительница закона окажется вдруг виновной в хладнокровном убийстве, а ее попытки оправдаться сделают ее в глазах общественности просто сумасшедшей. Я знаю, чародей, она готова отдать свою жизнь в бою. Но я не подарю ей этой смерти. Я просто развенчаю ее. Я уничтожу труд всей ее жизни, всей ее души.

– Вот сука, – не выдержал я.

– Конечно, – ухмыльнулась она мне через плечо. – И если ты только не готов отбросить предрассудки вашей цивилизации – по крайней мере, настолько, чтобы поставить свою волю превыше ее, – ты не в состоянии сделать ничего, чтобы помешать мне.

Гнев вспыхнул где-то у меня в груди и мгновенно разбежался жидким огнем по всему телу. Мыш сделал шаг в направлении Мавры, взвихрив туман своим рыком, и я не сразу понял, что он просто следует за мной.

– Черта с два – ничего, – сказал я. – Если бы я не согласился на перемирие, я бы…

Мавра оскалила желтые зубы в жуткой покойницкой ухмылке:

– Ты можешь убить меня на месте, чародей, но этим ты ничего не добьешься. Если я сама не помешаю этому, фотографии и другие доказательства окажутся в полиции. А сделаю я это только в том случае, если получу в свое распоряжение «Слово Кеммлера». Найди его. Принеси его мне, прежде чем трижды наступит полночь, считая от сегодняшнего вечера, и я отдам тебе все улики. Даю тебе слово.

Она выпустила фото Мёрфи из пальцев, и зловещий, тошнотворный фиолетовый свет играл на листке, пока тот падал на землю. В воздухе запахло какой-то паленой химией.

Когда я поднял взгляд, Мавры уже не было.

Я медленно подошел к упавшей фотографии, пытаясь приглушить злость хотя бы настолько, чтобы та не мешала моим сверхъестественным чувствам. Впрочем, никаких признаков присутствия Мавры поблизости не наблюдалось, да и рычание Мыша спустя пару секунд сменилось неуверенным поскуливанием, а затем и вовсе стихло. Я сам еще не до конца в этом разобрался, но Мыш все-таки не совсем обычная собака, и если Мыш не ощущает поблизости никаких нехороших парней, так это потому, что никаких нехороших парней поблизости нет.

Вампир ушел.

Я подобрал фотографию. Поверх изображения виднелись отметины. Какая-то темная энергия оставила на лице Мёрфи обугленные следы в виде цифр. Телефонный номер. Ловко.

Мой праведный гнев тоже быстро остывал, и я даже жалел об этом. На его месте не оставалось ничего, кроме тошнотворной тревоги и страха.

Выходило так, что, если я не впрягусь в работу на одну из самых мерзких тварей, каких только знал, Мёрфи не поздоровится.

Указанная мерзкая тварь желала силы – и назвала срок. Короткий срок. Если Мавре необходимо что-либо, причем быстро, это значит, она готовится с кем-то вступить в борьбу. И три недели, считая с этого вечера, означали Хеллоуин. Мало того что это портило мне день рождения, так еще и обещало близкую схватку черных магий, а в это время года это могло означать лишь одно.

Некромантия.

Я стоял над своей могилой, пока меня не начала пробирать дрожь. Возможно, виноват холод.

Я ощущал себя очень, очень одиноким.

Мыш огорченно вздохнул и прислонился к моей ноге.

– Пошли, малыш, – сказал я ему. – Отведем-ка тебя домой. Нет смысла еще и тебя впутывать в эту историю.

Глава 3

Когда мне очень не хватает ответов на кое-какие вопросы, самое время спуститься в лабораторию.

Мы с Мышом вернулись домой на «Голубом жучке», видавшем виды – много видов! – «фольксвагене-жуке», моем верном боевом коне. «Голубой» – это своего рода метафора, потому что дверцы и кузовные панели у машины заменены на белые, желтые, красные и зеленые. Мой механик Майк сумел-таки выправить почти до изначальной формы крышку капота, которую я смял в лепешку, тараня одного нехорошего парня, но денег на ее покраску у меня не хватило, так что теперь к этой гамме цветов добавился еще и серый.