Кровавые ритуалы. Барабаны зомби

– Вот именно, – кивнул Баттерс. – А теперь помножьте это на время, в течение которого они этим занимаются. Эти парни и другие спортсмены – их частенько колошматит, причем по-серьезному. Они вырабатывают физическую и психическую выносливость, которая позволяет им справляться с болью, но травмы все равно не проходят для них бесследно. И физический износ накапливается. Как думаете, почему футболисты, боксеры и им подобные выходят в тираж задолго до сорока лет? Потому что восстанавливают большую часть функций после каждой травмы, но не полностью, и новый ущерб всякий раз добавляется к старым.

– Я все-таки не понимаю, какое отношение это имеет ко мне.

– У вас не накапливается, – сказал Баттерс.

– Э?

– Ваше тело не успокаивается, восстановив функциональность, – пояснил Баттерс. – Оно продолжает ликвидировать ущерб до тех пор, пока от того ничего не останется. – Он посмотрел на меня в упор. – Вы хоть понимаете, как это, черт подери, важно?

– Боюсь, не совсем, – признался я.

– Гарри, да ведь с этого, возможно, и начинается старение организма. Ваше тело – это сложный набор клеток. Большая часть их повреждается или изнашивается – и отмирает. Организм замещает их. Это непрерывный процесс. Вот только каждый раз, когда тело производит такую замену, новая клетка чуть уступает предыдущей в качестве.

– Ну да, – кивнул я. – Повторное копирование. Слыхал о таком.

– Вот именно, – согласился Баттерс. – Вот как вам удается излечивать свои травмы. Похоже, в этом же таится потенциал вашего долголетия. Ваши копии не уступают оригиналу. Или, по крайней мере, чертовски ближе к нему, чем у большинства людей.

Я моргнул:

– Вы хотите сказать, я могу исцелить любую травму?

– Ну, – вздохнул он, – не как люди Икс. Если вам перерезать артерию, вы умрете от потери крови. Однако, если вам удастся пережить собственно момент нанесения травмы, ваше тело, похоже, способно со временем почти идеально восстанавливать поврежденные части. Это может занять месяцы, даже годы, но вы отделаетесь благополучнее, чем большинство людей на вашем месте.

Я посмотрел на него, потом на руку в перчатке. Я попытался произнести что-то, но горло пересохло.

– Угу, – кивнул Баттерс. – Мне кажется, рано или поздно вы получите назад свою руку. Она ведь не отмерла и не отпала. Мышечная ткань сохранилась. Со временем, мне кажется, вы сможете полностью заместить поврежденные ткани и восстановить нервы.

– Это… – начал я и поперхнулся. Сделал вдох и попробовал еще раз: – Это было бы славно.

– Мне кажется, мы могли бы помочь этому процессу, – заметил Баттерс. – Физиотерапия. Я как раз собирался поговорить с вами об этом в следующий ваш визит. А тут и вы сами заглянули.

– Баттерс, – пробормотал я, – дружище. Э… Это…

– Действительно замечательно, – договорил он за меня.

Глаза его сияли.

– Я хотел сказать, с ума сойти. А еще спасибо вам.

Он ухмыльнулся и пожал плечами:

– Я всего лишь говорю, что видел.

Я опустил взгляд на руку и попробовал пошевелить пальцами. Они вроде как дернулись немного.

– Почему? – спросил я.

– Что «почему»?

– Почему у меня получаются удачные копии?

Он присвистнул и, продолжая ухмыляться, взъерошил свою шевелюру пятерней:

– Представления, черт подери, не имею. Но ловко, а?

Я еще раз покосился на рентгеновские снимки и убрал руку в карман плаща.

– Я надеялся, вы поможете мне надыбать кое-какую информацию.

– Конечно-конечно, – закивал Баттерс. Он вернулся к своей амуниции для польки и принялся разбирать ее. – А что, происходит что-то?

– Надеюсь, что нет, – вздохнул я. – Скажем так: предчувствие у меня нехорошее. Мне нужно знать, не было ли в наших краях последние пару дней каких-нибудь странных смертей.

Баттерс нахмурился:

– Насколько странных?

– Необычно жестоких, – объяснил я. – Или со следами, характерными для ритуальных убийств. Черт, я согласен даже на следы пыток перед смертью.

– Ничего такого вроде не слышал, – пробормотал Баттерс. Он снял свои шутовские темные очки и надел нормальные, в черной оправе. – Хотя сегодня еще в бумагах не разбирался. Сейчас посмотрим, кто у нас из свежезамороженных.

– Спасибо, – кивнул я.

Баттерс смахнул со своего стула несколько флаеров, сел, вытащил из-под медицинского журнала клавиатуру и выразительно уставился на меня.

– Ах да, – спохватился я и отошел в дальний угол помещения.

Ну да, мое присутствие так или иначе пагубно сказывается на компьютерах. Мёрфи до сих пор не простила меня за полетевший жесткий диск, хоть это и случилось всего один раз.

Баттерс врубил компьютер и уставился в монитор.

– Нет, – произнес он наконец, пощелкав с полминуты мышью. – А… погодите… Вот парень, которого пырнули ножом, только это произошло на северо-западе штата.

– Не годится, – сказал я. – Только из местных. В радиусе двух-трех графств от Чикаго.

– Гм, – хмыкнул Баттерс. – Какие вы все, детективы, зануды. – Он всмотрелся в экран. – Жертва стрельбы из проезжавшей машины?

– Определенно нет, – ответил я. – Для ритуального убийства интимности, скажем так, маловато.

– Боюсь, Гарри, вам не повезло. Если кого-то и привозили интересного, с ними разобралась дневная смена.

– Гм.