Кровавые слезы Украины

«Бандюг, не иначе – ишь, как вооружен. Хорошо, что спал, а то бы по мне чесанул очередью» – подумал майор Алексеев.

– Откуда и кто ты, хлопче? – спросил он, и посмотрел на перекинутый через плечо дождевик.

Он исподлобья взглянул на офицера, на его погоны и после короткого раздумья ответил:

– Я… Я Сашко… Сашко Берест.

– Сашко Берест?

– Так, – коротко произнес он и кивнул головой.

– Не ты ли мне недавно звонил из сельсовета?

– Так, – он снова повторил свое, в переводе на русский «да», и протянул офицеру руку. На радостях оба обнялись.

Перед майором стоял живой Сашко – Александр Берест, причинивший своей неизвестностью оперативникам столько беспокойства.

«Возвратите ему оружие…» – радостный от этой встречи, распорядился Алексеев…

Постепенно стало сереть. По узкой, протоптанной через луг тропинке, майор с Александром побрели к опушке леса. Парень шагал молча, и хоть несколько устало, но уверенно. Он хорошо знал тропинку. Уселись на сырой земле под высокой раскидистой сосной, одиноко стоящей за небольшим оврагом. Легкий ветерок шелестел в верхушках лиственных пород деревьев. От соснового, огромного ствола исходил запах живицы.

Сашко сидел, потупив покрасневшие глаза. Он смотрел в одну точку с блужданием мыслей где-то далеко-далеко. Алексеев не мог на него наглядеться. В густом чубе белесых волос его головы офицер увидел впервые в жизни у человека такого возраста вкрапления седины. Глубокие морщины на складках крутого лба придавали ему несвойственную суровость. Лицо и руки были в царапинах и шрамах. Из-под пропитанной потом рубахи проглядывало худое тело. Мешковато свисавшие, из черного сукна штаны, едва держались на нем. Ноги были обуты в лапти. В народе на Полесье эту обувь называли постолами.

И словно уловив внимательный с удивлением взгляд майора на обувку, юноша в оправдание заметил:

– В такой обуви легче и тише ходить, а зимой у меня были немецкие сапоги – добротные, с подковами и шипами. Тяжелые на ход, а вот в этих «тапках» отдыхаю и не так отличаюсь от местных. Они все ходят в постолах.

Потом он повернулся в сторону, вперив взгляд на желтый, похожий на цыпленка, одуванчик.

– О чем ты думаешь, Сашко? – спросил его Алексеев.

Он сорвал сухую травинку.

– Так… Думаю о неоплаченном до конца долге садисту и палачу Беркуту, – и с мучительной тоской посмотрел на офицера, который понял, что именно эта месть в первую очередь тревожит его горячее сердце.

Откуда-то со стороны, приминая сочную траву, подошел лейтенант Урусов. В его руках висел походный вещевой мешок.

– Столовая приехала, – тихо проговорил он с улыбкой, и положил свою ношу на узловатый и высоковыступающий из земли корень дерева. Видимо, не желая в таких случаях быть свидетелем разговора Александра с Алексеевым, он непринужденно повернулся и зашагал в сторону луга, припадая на раненую ногу.

– Куда же вы? – остановил его майор.

– Пойду, разведаю подступы к болоту.

Сашко встрепенулся.

– Туда не ходите, товарищ лейтенант.

Алексеев с недоумением взглянул на него.

– Почему?

– Там… Там заминированная тропа.

Офицеры тревожно переглянулись. Урусов понял взгляд начальника, как приказ отбоя, и ушел, припадая на покалеченную ногу.

– Давай-ка позавтракаем, Сашко, – предложил майор, – небось, проголодался.

Он тяжело вздохнул и перекусил зубами травинку.

– Трое суток ничего не ел.

– Что, голодовку объявил? – пошутил офицер… явно не к месту, о чем через мгновение пожалел.

– Просто нечего было есть, кроме корней аира да цветков акации.

– А как же ты думал дальше выйти из этого положения? – Алексеев налил из потерявшей защитный цвет и помятой фляжки в алюминиевую кружку немного спирта и передал ему.

Он посмотрел на майора ясными глазами и с искренним смущением проговорил:

– А шо это?

– Спирт, питьевой…

– Вообще я не пью, тем более ни разу не пил этой огненной жидкости, но сейчас от радости встречи с вами – выпью!!!

Он выпил, закашлялся и схватился за горло, потом накинулся на банку с тушенкой. Вместо ложки зачерпнул содержимое консервы отломанным с коркой ломтем хлеба и стал с наслаждением, нет, скорее с остервенением, жевать и сопеть от удовольствия, возникшего при утолении голода…

Не успели они скудно позавтракать, как майора окликнул начальник штаба полка майор Грицай Виктор Николаевич. Алексеев пошел ему навстречу, предложив Сашку уложить походные пожитки.

– Получена шифровка командира дивизии, – сообщил Виктор Николаевич. – В категорической форме требует кончать с Беркутом и кончать, как можно скорее. Есть намерение перебросить наш полк в Пинские болота.

– Что ж, можете передать, что мы готовы.

Рассказ Сашко