Кровавый апельсин

Он говорит по рации, но поворачивается, чтобы выслушать.

– Полицейский патруль уже в пути. Мы проверим все возможные места.

Слово «полицейский» бьет меня в живот. Никто не говорит мне перестать паниковать, что я преувеличиваю и Матильда скоро вернется. Вызывают полицию и организовывают систематические поисковые отряды. К горлу подкатывает желчь, обжигающая и кислая.

Вскоре прибывает полиция. Офицеров трое: двое молодых и одна постарше. У нее короткие седые волосы и приятная округлость лица, хотя по блеску в глазах я понимаю, что она ничего не упустит.

– Я детектив-констебль Мюррей из Хэмпстедского участка. Вы говорите, что пропала ваша дочь. Сколько ей лет? – спрашивает она. Женщина стоит между двумя молодыми офицерами.

– Ей шесть. Мы играли в прятки, и я закрыла глаза, – отвечаю я.

– Надолго?

– Я досчитала до ста. Не быстро или медленно, меньше двух минут, – говорю я.

– Так вы не смотрели на нее примерно две минуты?

– Около того.

– И вы не знаете, куда она пошла?

– Мы играли в прятки. Я обещала не подглядывать. Она так хотела получить достаточное количество времени, чтобы спрятаться. Я постаралась подглядеть, но она это заметила.

Я пытаюсь контролировать себя, но слова все равно вырываются стонами. Мне хочется запрокинуть голову и выть, пока Матильда не вернется в безопасность моих объятий.

– Она хорошо знает эту местность? – До меня долетают слова полицейской.

Я вытираю сопли с лица рукавом:

– Мы, бывает, приходим сюда, но не регулярно. То есть она знает это место, но вряд ли могла бы тут ориентироваться.

Офицер Мюррей отмечает сказанное мной в блокноте.

– И когда вы видели свою дочь в последний раз? – спрашивает она.

– Не знаю. Я не смотрела на часы. Я досчитала до ста и начала искать, и, когда не смогла найти, начала кричать, и тот мужчина принялся искать ее… и все это…

Я говорю так быстро, что слова наскакивают друг на друга, но это такая пустая трата времени, мы должны бродить по окружающим нас лесам и искать под каждым кустом, каждым деревом, пока…

– Нам нужно понять, как долго ее уже нет. Вы можете сказать точнее? – спрашивает офицер добрым, но настойчивым голосом.

– Может, минут пятнадцать? – предполагаю я, вырывая цифры из воздуха.

Она уходит с другими полицейскими. Они возвращаются к машине, и один из них садится на водительское сиденье и говорит по рации. Я собираюсь подойти к ним, но они уже закончили, закрывают двери машины, и один из них идет в поместье Кенвуд, выкрикивая имя Матильды, а другой – вниз по холму за мной, делая то же самое. Поисковая группа набралась большая, каждый прохожий присоединяется, словно железная скрепка к магниту. Настойчивость в их голосах становится все отчаяннее. Я стою в центре, застыв на месте, а вокруг меня лихорадочные поиски набирают обороты, пока мне не становится так плохо, что я могу упасть.

Возвращается детектив-констебль Мюррей. Она приобнимает меня и аккуратно помогает опуститься на колени.

– Вы очень бледны. Дышите глубоко, – советует она.

Я пытаюсь, но ничего не получается, грудь сжимается.

– Мы работаем над этим. Уверена, она просто куда-то ушла. Дети ее возраста так часто делают, – успокаивает она.

– Она никогда раньше так не поступала, – возражаю я.

– Готова поспорить, больше не будет, когда поймет, какой переполох устроила.

Я знаю, что слова женщины должны успокоить меня, но ее глаза все время мечутся за мое плечо, оценивая ситуацию.

– С кем она живет дома? – спрашивает женщина.

– Со мной и ее отцом. Нас трое.

– И все хорошо? Есть какие-то проблемы? – спрашивает она.

– Нет, никаких. Как это связано с делом?

– Просто проверяю, есть ли проблемы с отцом, – говорит она. Ее фраза походит на вопрос.

– Что вы… О, мог ли он ее украсть? Нет, ничего такого. – Я замолкаю. И продолжаю чуть позже: – Мне казалось, вы сказали, что она просто ушла?

– Нам нужно учесть все варианты, – отвечает она. – Где отец?

– Он психотерапевт, у него сегодня весь день клиенты.

– Если вы скажете мне, где он, мы можем отправить кого-то за ним, – говорит офицер будничным тоном. Чем она спокойнее, тем больше пугает меня. Тут есть некий смысл, которого я не могу понять. – Какой у клиники адрес?

Я называю ей адрес. Эта формула из слов и цифр машинально срывается с моих губ. Имя Матильды эхом разносится вокруг меня, и я навостряю уши, надеясь услышать ответ, что угодно, что подарит мне хоть какую-то надежду. Маленькая девочка бежит по дорожке рядом с мамой, и мне приходится заставить себя оставаться на месте, а не побежать за ней и не проверить, не Матильда ли это. Хотя я знаю, что это не она, потому что на ней розовая куртка, а светлые волосы убраны в косы.