Кровавый Дунай

— Нет. Так, командировочное предписание, талоны на продукты, деньги, ведомости какие-то, относящиеся к первой танковой армии… Ничего, что нам было бы интересно.

Савушкин кивнул головой.

— Всё интересное мы уже узнали. Что ж, герр оберст, пойдёмте, тут недалеко…

Фон Олен побледнел.

— Но… но… ви обещал!

Савушкин пожал плечами.

— Сведения важные, спору нет. Но есть у нас с вами, герр оберст, один незавершенный момент. И вот его пришла пора завершить…

— Я… я буду молчать! Я буду здесь! Час, два, три! Я клянус! — На лбу полковника выступил пот — но он не замечал его, затравленно оглядываясь на ельник.

— Будете. — Кивнул Савушкин. И добавил: — В марте сорок третьего мы вас, раненого, перевязали и отправили в госпиталь. В наш госпиталь. Мы спасли вам жизнь. Но случилось так, что эта наша машина с ранеными была захвачена эсэсовцами. Которым вы приказали расстрелять наших ребят. И теперь, герр оберст, пришла пора ответить за это. Убивать беспомощных раненых — это подло, герр Олен. За это вам и придется сейчас заплатить. За всё в этой жизни надо платить… — И, достав из кобуры «парабеллум», Савушкин снял его с предохранителя.

Фон Олен заревел: «Für Hilfe! Hilfe! Sie töten!»[23], дёрнулся бежать — и Савушкин, покачав головой, выстрелил ему в сердце. Полковник рухнул, как подкошенный, и, рефлекторно дёрнув ногой, затих.

Капитан вздохнул, сокрушённо про себя пробормотал: «Жаль, нет с нами Костенко, старик был бы доволен…» — и, обернувшись к своим бойцам, скомандовал:

— По коням! Концерт окончен…

Как только «испано-сюиза» покинула еловый лесок и вырулила на шоссе в сторону Эстергома — Котёночкин спросил у Савушкина:

— Товарищ капитан, вы что-нибудь понимаете?

— В чём, Володя?

— В ситуации. Немцы гонят в Будапешт танковые и кавалерийские дивизии. В город, стоящий на двух берегах не самой мелкой в Европе реки! Окружённый горами, крайне неудобный для обороны. И тем не менее…

Савушкин пожал плечами.

— Хрен его знает, Володя, с чисто военной точки зрения это идиотизм, конечно. Ну, или нет под рукой пехоты, Венгрия — театр специфический, равнина, степь, тут подвижные соединения в чести. Вот их и гонят в Будапешт — за неимением иных войск… Но и есть ещё политика… Будапешт — столица Венгрии. Последнего союзника Гитлера. Может быть, поэтому бесноватый и объявил мадьярскую столицу крепостью? Кстати, если брать объективно — то это крепость, что Пешт, что Буда. При наличии гарнизона взять его будет крайне сложно…

— Гарнизон надо снабжать.

— Согласен. Но я, беседуя с нашей милейшей хозяйкой, вот что выяснил. В сентябре и октябре немцы пригнали по Дунаю в Будапешт несколько сотен барж из Румынии и Югославии — в основном с продовольствием. Поэтому хранилища города переполнены. Голода тут точно не будет…

— А патроны, снаряды, бензин, наконец?

— Тоже, я думаю, что-то придумали. Немцы — они чертовски изобретательный народ, тебе ли этого не знать…

— Но венгры? Они ведь абсолютно не хотят воевать?

— Ну, те, что за городской чертой — те да, у тех есть возможность сдаться в плен. Которой они успешно сейчас пользуются. А те, что станут гарнизоном крепости Будапешт… Тут будет посложней. Немцы просто раскидают венгерские полки и дивизии поротно в свои батальоны — и всё, дело в шляпе. Хочешь — не хочешь, а в этих условиях будешь сражаться…Ладно, ты не отвлекайся на теорию, окрестности осматривай. На предмет сапёров и строящихся укреплений.

Котёночкин лишь пожал плечами.

— Так ведь нет ничего. Ни сапёров, ни укреплений…

— А это, заметь, межгорное дефиле. Справа Пилишские горы, слева — Баконь. Ты, кстати, «Бравого солдата Швейка» читал?

— Читал. Аккурат перед войной, тридцать четвертого года издание.

— Тогда должен помнить кровавый роман «Рож Шаван из Баконьского леса» — его Швейк упоминал в разговоре с поручиком Лукашем. Так вот, те горы, что виднеются слева — это и есть тот самый Баконьский лес…

Котёночкин улыбнулся и молча кивнул. А затем, уже серьезнее, произнёс:

— По этому дефиле наши до Дуная домчат, как по маслу.

— А это мы должны проверить… Витя, что там впереди?

Снайпер хмыкнул.

— Какой-то городок, а какой — разве их разберешь?

Котёночкин, наморщив лоб и подумав пару мгновений — доложил:

— Дорог. Следующий — Эстергом.

Савушкин кивнул.

— Туда мы не поедем, нужды в этом нет. Понятно, что это дефиле — проходной двор. Сейчас мы свернем в лесок и отправим донесение товарищу Трегубову — и повернем на юго-запад, на Бичке. Витя, слышал?

— Так точно, товарищ капитан. Сейчас в лес.

С полчаса у разведчиков ушло на подготовку донесения, шифровку его, подготовку рации к работе и отправление этого донесения в Центр. Савушкин скрупулёзно перечислил все разведданные, добытые к этой минуте, а на возражение Котёночкина, что радиограмму запеленгуют — ответил, что они не в Будапеште, времени на то, чтобы смыться — у них будет в избытке. Поэтому Чепраге был выдан листок с тремя сотнями групп и строгий приказ — не спешить и передавать аккуратно, и без квитанции даже не думать сворачиваться. И лишь когда Центр подтвердил получение донесения — капитан скомандовал поход.