Кровавый источник

— Ну и слава Богу! Слава Богу! — все так же мрачно славил Бога Лось. — Я пришел к тебе по-дружески, потому что уважаю. Ты мужик с головой. У нас, к сожалению, таких мало. Я понимаю, мне незачем было ехать самому. В таких случаях я кого-нибудь посыпаю. Да вот хотя бы Даньку. Тем более ты его отлично знаешь. Судьба до сегодняшнего дня нас не сталкивала, но я ценю умных людей и помню о приятных мелочах. — При этих словах он вынул из кармана пиджака золотой портсигар с лосем. Раскрыл его. Там оказались дешевые папиросы. Он закурил и убрал портсигар. А Мишкольц поморщился от едкого, вонючего дыма и укоризненно посмотрел на Балуева. Тот стоял все с тем же непроницаемым видом. На лице же Данилы была написана откровенная мука. Его взяли сюда в качестве пароля, и представлял он из себя такую же «приятную мелочь», как и портсигар, в котором держат папироски и при случае вынимают. — Конечно, надо играть по правилам нами же придуманной игры, — продолжал Лось. — Я всегда был противником необдуманных шагов и старался выполнять роль стороннего наблюдателя, но любознательного наблюдателя. Следопыта, если хочешь. Невмешательство — мое кредо. И надо сказать, это неплохо срабатывало — в мои дела тоже никто не лез. А если и возникали какие-то незначительные конфликты с соседями или внутри организации, что вообще редкость, я их быстро улаживал. Я ведь третейский судья со стажем. Ваша война со Старом мне никогда не нравилась, хоть и велась она в открытую, как настоящая война. Я пытался в ту пору примирить стороны — ты, может, об этом и не знаешь, но ни Круча, ни Череп не шли на переговоры. И больше всего мне тогда не понравилось исчезновение Кривцуна, который хотел договориться. Было такое чувство — и сейчас оно только усилилось, — что кто-то третий вмешался в игру. Кому-то все это очень нравилось. И если бы не ты, Володя, кто знает, может быть, война продолжалась бы до сих пор. Вот поэтому я здесь. — Он сделал паузу для последней затяжки и, загасив папироску в пыльной пепельнице на столе Мишкольца, вернулся к разговору: — Последние события мне тоже хорошо известны. Я сразу понял, что вас опять кто-то хочет столкнуть лбами. Тот самый третий — теперь это ясно. Кто он, мне не известно так же, как и вам. Хотя мелькает одна догадка, но это только догадка, и поэтому о ней я умолчу. Я слишком субъективен в своих догадках. — Он вновь замолчал, как бы обдумывая следующую фразу, потом сказал: — Одно могу точно предположить — за тобой охотятся.

Установилось всеобщее молчание. Мишкольц не знал, что на это сказать.

— Я тебе вчера об этом говорил, — нарушил тишину Балуев. — Вот еще одно подтверждение. А со стороны, как известно, видней.

— Даже убийство вашего курьера в Лондоне я расцениваю, как способ выманить тебя, Володя, из-за границы.

— В таком случае, почему я до сих пор жив? Уже две недели прошло, как я приехал. Дома меня никто не охраняет…

— И в этом твоя оплошность! — ткнул в него пальцем Лось. — Ищешь приключений? Не пришлось бы тебе ездить сейчас в больницу, если бы в доме был телохранитель!

Мишкольц вдруг представил в своей квартире здоровенного детину с тупым взглядом, который дни и ночи напролет где-то поблизости, а чаще всего — с Кристиной и Колькой. От этой картинки его передернуло. Он слышал, что некоторые даже поощряют, если телохранитель спит с женой или взрослой дочерью, а иногда и малолетней, чтобы привязать к семье, чтобы стоял насмерть, когда придет время.

— Кому нужна моя смерть? — задал резонный вопрос Владимир Евгеньевич. — Какая от этого выгода?

— Выгода на самом деле огромная для того, кто желает большого раздрая. На изумрудные копи царя Мишкольца найдется много охотников, — без тени улыбки пошутил Лось. — Война в случае твоей смерти неизбежна. А он просто жаждет войны! Зачем? Думаю, надеется отхватить куски пожирней. У него, по-моему, далеко идущие планы. Он долго выжидал момент и стал действовать, когда убедился в том, что ты теперь один, без поддержки всей организации.

— Это случилось примерно полгода назад, — заметил Владимир Евгеньевич.

— В это же время, по моим сведениям, вернулся из-за границы Фан, — вставил помощник.

— Не понимаю, в чем вы хотите убедить меня? В том, что меня не сегодня-завтра убьют? Хорошо. Я напихаю в свою машину этих парней, привезу их домой, буду кормить фаршированной рыбой. Они будут спать в моей спальне и в детской. А в один прекрасный день мне упадет на голову кирпич или снайпер выстрелит в глаз. И все пойдет прахом. Нет уж, я буду жить, как мне удобно, как я привык.