Кровавый источник

Вот и Кулибин дважды приходил к нему с просьбой. Дай, мол, какую-нибудь работу— пропадаю зря. Казалось бы, надо помочь. Как-никак школьный товарищ, почти родственник— одну бабу всю жизнь поделить не могли! А какой ему прок от поэтишки? Делать он ни черта не умеет, кроме как стишки строчить! Такой любую работу завалит!

Обиделся Андрюха — побежал к прокурору. Зачем, дурак, ему про изумруды растрепал? Хотел похвастаться? Так ведь писака как устроен? Что где услышит — сразу на бумагу! Вот он, гад, и заложил школьного товарища с потрохами!

А как в бега пустился — подписал себе смертный приговор! Такого здесь не прощают.

Разыскали беглеца быстро. Москва — не стог сена, а поэт — не иголка! И вот тут начались чудеса.

Он сразу решил, что Кулибину не быть жильцом на этом свете, но посчитал, что все же будет лучше, если он сам заберет свою писульку из прокуратуры. И поэтому послал в Москву Светлану. Но при этом, кажется, говорил кому-то, что Кулибина надо убрать при любом раскладе. Или не говорил? С кем-то он точно поделился своими планами, но с кем?

Прошел месяц с того дня, как убили Андрея, а Стар так и не решался честно спросить у своего помощника: «Наша работа?» Или: «Это был мой приказ?» Что подумает о нем криворотый? Босс окончательно сдвинулся? Так не пора ли ему сойти с дистанции?

Нет, так дела не делаются. Так можно стать клоуном! И все же он был уверен, что Андрея «замочили» свои ребята. Светлана же убедила его в обратном. И ему стало страшно. Только ей он признался в этом. А страшно ему давно.

Стародубцев нажал кнопку селектора. Ему ответили.

— Зайди ко мне, — приказал он.

Через минуту явился помощник. За последние годы он сильно раздобрел. И совсем не походил на того задиристого юношу, который дерзил Грому. Глаза потускнели, во рту красовалась пара золотых зубов, и только шрам возле рта по-прежнему напоминал о боевой молодости.

Он встал перед боссом по стойке «смирно». Таков был закон. Без разрешения хозяина никто не смел сидеть в его присутствии. В данном случае единственное кресло занимала собака, а значит, придется стоять.

— Твое мнение, — с ходу начал Стар, — кто пришил Кулибина?

— Откуда ж мне знать? — пожал плечами тот. — Я не мусор.

— Наши ребята не могли по пьяни погорячиться?

— Исключено.

— А люди Мишкольца?

— Вполне вероятно.

— Но ведь они уладили дела с прокурором?

— Месть. Такого у нас не прощают. Мы тоже с ним долго нянчились! А кому нужен стукач, который так много знает?

— Эй, полегче, дружок! — прикрикнул на помощника босс. — Он все-таки мой однокашник!

— Есть повод предъявить Мишкольцу счет, — усмехнулся тот.

— А если это не Мишкольц, если кто-нибудь третий? — возразил Стародубцев, использовав довод Светланы.

— Разве есть разница? В любом случае было бы неплохо подоить еврея!

— Откуда тебе знать, что плохо, что хорошо, — проворчал босс куда-то в сторону.

Он с утра был не в духе. И подтверждение слов Светланы вряд ли улучшило ему настроение.

— Иди! — скомандовал Стар. — Я сам разберусь!

Что, собственно, его так разозлило в словах помощника? Ведь совсем недавно он придерживался того же мнения — неплохо бы подоить Мишкольца. Сколько можно получать с него этот мизерный пятый «караван»? Пусть еще раскошелится! На войну в данной ситуации ювелир не пойдет. Так что бояться нечего. Можно действовать без оглядки.

И все же криворотый неправ. «Разве есть разница?» Разница есть. Вину Мишкольца доказать невозможно. А не чувствуя за собой вины, он может заручиться поддержкой кого-нибудь из соседей. Он хитрая бестия, обведет вокруг пальца — не успеешь чирикнуть! А кто-нибудь из этих рвачей обязательно позарится на пятый «караван», и тогда он, звездный босс, будет иметь шиш в кармане!

Поэтому, опасаясь в погоне за более жирным куском потерять все, Стародубцев не предпринимал до сих пор никаких шагов и отложил на время давно лелеемые планы.

Теперь добавлялся еще некто третий, устранивший с их дороги Кулибина, будто оказавший специальную услугу ему и Мишкольцу. Но насчет последнего — это преувеличение, потому что некто третий здорово потрепал Мишкольца в Лондоне.

— Он хочет столкнуть нас лбами! — вслух произнес Дмитрий Сергеевич. — Это очевидно.

Чушка подняла голову и недоуменно поглядела на хозяина. С кем он разговаривает? В последнее время хозяин часто разговаривал с кем-то, иногда даже кричал, плакал, хватался за голову, но она не ощущала присутствия его незримого собеседника и поэтому не лаяла, а молча наблюдала, проявляя завидное терпение.

Он снова сомневался. «Но ведь я кому-то говорил, что надо убрать Кулибина при любом раскладе? Кому я это говорил? — Стародубцев крепко сжал пальцами череп. — Может, он поспешил выполнить мой только наметившийся план?»

Он сидел так очень долго, пока наконец не вспомнил.

Елизаветинск

1988 год, зима