Кровавый шантаж

— Почему же это безумные?

— А зачем меня–то в них тянете? У вас что, своих мозгов не хватает? Нет, меня в эти дела не заманишь.

Ральф окончательно расстался с надеждой уговорить дружка по–хорошему. Пора открыть карты.

— Ты, значит, думаешь, что поумней нас будешь, оттого–то и зовём тебя?

Несколько мгновений приятели мерили друг друга взглядами. Помня о задании Окариме, Ральф не дал воли злобе.

— Послушай, Рик, — проговорил он почти мягко. —

Допустим, ты продашь этот дом за двадцать или даже сорок тысяч, ну а дальше что? Думаешь, кредиторы не на сядут на тебя и дадут улизнуть? Да после того, как ты расплатишься за свой «феррари» и с ювелиром, у тебя на руках пшик останется, и…

— Ральф! — Ричард побледнел. — Откуда… откуда ты знаешь про «феррари» и ювелира?

Ральф видел, что попал в точку, и торжествовал.

— Что–то выпить ещё охота, — сказал он, протягивая руку к бутылке.

— Оставь в покое моё вино, — рявкнул Ричард. В тоне его уже не было и следа дружелюбия. Свои долги он хранил в тайне и разглашения этой тайны не простит никому!

Ральф пожал плечами. Он чувствовал себя на коне.

Если дело дойдёт до кулаков, он без труда справится с Ричардом.

— Похоже, Рик, тебе бы очень хотелось, чтоб о твоих долгах никто не пронюхал.

— Д а иди ты к черту! — огрызнулся Ричард. Плохо дело, думал он. При таком раскладе смотать удочки будет непросто.

— Ну и что теперь будешь делать, а? — спокойно проговорил Ральф. — Мне известно и про компанию «Лейкстоун джуэллинг». И про «Уэдрок», да и про остальные тоже. Рик, отчего ты решил, будто от всего этого можно так просто отмахнуться?

Ричард уставился на приятеля, не в силах вымолвить ни слова. Его душила злоба. Кто бы мог подумать, что у этого кретина есть в голове извилины? Он, Ричард, уже несколько месяцев под колпаком — и ни о чем не догадывался.

— Не понимаю, о чем толкуешь. Про что там тебе известно?

— Слушай, Рик. Ты знаешь, я человек терпеливый.

Раз хочешь, могу рассказать с подробностями. «Лейкстоун джуэллинг» ты должен одиннадцать тысяч. «Феррари» — шесть тысяч триста. «Уэдроку» — две тысячи. «Кингсуэй сторз»…

— Замолчи! — крикнул Ричард. Он попытался встать, но ноги его не держали, и он тяжело плюхнулся в кресло. Он попался! Кто–то загодя забросил удочку, и он на эту удочку попался. «Лейкстоун» — компания со штаб–квартирой в Лондоне, «Феррари» — тоже иностранная фирма, значит, тут поработала чья–то дельная голова, иначе откуда бы взялись эти сведения!

— Ну уж молчать–то я не собираюсь, — небрежно бросил Ральф. — Я тебя предупредил, так ведь? Ну а теперь слушай, внимательно слушай.

Ричард Стонберд поморщился как от боли, откинулся на спинку кресла, закрыл глаза, потом открыл и молча уставился в потолок.

Едва Фрэнк Джиринде с женой переступили порог дома, послышался телефонный звонок. Чем дальше, тем больше голова у Фрэнка шла кругом, но при встрече с

Джейн он сумел взять себя в руки и довольно–таки убедительно соврал. Тот человек с Полем, успокоил он же ну, должно быть, разминулся с ним, в конце концов они сюда вернутся. Вымолвить правду было выше его сил.

— Подойди, — сказал он жене. Стараясь не выдать своего смятения, Фрэнк крепился как мог. Пока Джейн шла к телефону, он бросил портфель на диван, поднёс руку к вентилятору на столике. Фрэнк догадывался, что звонят по его душу.

— Алло, добрый вечер, чем могу служить? — произнесла Джейн, не назвав себя. С некоторых пор она начинала всякий телефонный разговор таким не совсем обычным приветствием. Несколько мгновений молчания, за тем мужской голос в трубке проговорил медоточиво: — Будьте любезны, позовите к телефону своего мужа.

Прикрыв микрофон ладонью, Джейн обернулась.

— Тебя, Фрэнк.

Он взял трубку.

— Алло, я вас слушаю.

— Советую вам, Фрэнк: попросите–ка жену уйти из комнаты.

Джиринде сразу узнал голос — бодрый и холодный.

Тот же человек звонил ему на работу. Зажав микрофон рукой, он бросил жене:

— Извини, Джейн, у меня разговор — на минутку.

Джейн, никогда без нужды с мужем не пререкавшаяся, вышла из комнаты. Она решила проведать детей.

— Так, что вам надо? — Фрэнк старался говорить спокойно, но твёрдо. — Где мой сын? Вы сказали…

— Не спешите, куда вы так спешите, мистер… э-э…

Фрэнк? Сынок ваш жив–здоров, брыкается… пока что.

Теперь слушай. Ты соображаешь, конечно, что сынка твоего мы могли прихватить где угодно — в школе, на улице, мало ли где. Но взяли прямо из дома. Зачем?

А чтоб ты, Фрэнк, понял: никуда ты от нас не денешься, у нас руки длинные. И что не только ты у нас на при мете, но и все твоё семейство. И что никакая полиция тебе не поможет. Ну, теперь понял — и решился?

— Послушайте, как же я могу решиться, если не знаю даже, с кем говорю, не знаю, чего вы хотите. Я ни чего ровным счётом не понимаю! — Фрэнк чуть повысил голос. — Возможно даже, что я не в состоянии выполнить ваши требования. Так как же можно обрекать…

Голос в трубке оборвал его:

— В состоянии, в состоянии, Фрэнк… Был бы не в состоянии, мы бы тебя не трогали.

— Но я ведь понятия не имею, о чем речь! Ну хорошо. Допустим, я завтра приеду в назначенное место, что тогда? Вы отпустите моего сына?