Кровавый скипетр

– Есть, батюшка! Ждем лишь приказа твоего на штурм броситься! – звучали в ответ голоса. Иоанн смотрел на склонившихся перед ним воинов, и вдруг взгляд его застыл на одном Архипе. Тут же пропала улыбка с его лица, на лбу появились две складки. Архип поднял голову и хотел было взглянуть в глаза царю, но не выдержал и секунды – снова склонился. И подумал – узнал! Снова узнал! Снова встретились они!

Конь Иоанна закружился и вдруг стрелой унес всадника дальше. Пустились вслед за ним и другие воеводы. Все поднялись, Архип так и остался на земле.

– Ну, все, подымайся!

Видимо, Добрыня заметил то, что произошло. В недоумении смотрел он на побледневшего Архипа, но ни о чем не стал спрашивать…

Постепенно Казань превращалась в пепелище. Стены почернели и местами обрушились, выгорела земля вокруг, и над самим городом все время стояла дымка от костров и пожаров. Все сильнее оттуда тянуло трупным смрадом – умирали от жажды, нехватки припасов, но чаще от русских снарядов. Была надежда только на силы, находившиеся вне города. Понимали это и воеводы.

Лазутчики узнали, что за Арским лесом князь Япанча вновь собирает войско, чтобы ударить в тыл русским полкам. Они даже успели выстроить мощный острог, ожидая нападения.

Вновь Горбатый-Шуйский с большим отрядом из казаков, стрельцов, детей боярских, черемис, касимовских татар двинулся к острогу. В командовании помогали ему Данила Захарьин, Дмитрий Микулинский, князья Булгаков, Палецкий. Уходил с частями Большого полка и Добрыня вместе со многими мужиками. Архип оставался же под стенами города с остальным войском.

Спустя десять дней отряд вернулся с малыми потерями. За это время они захватили острог с войском Япанчи, сожгли его, били всех, кого только видели, а после Горбатый-Шуйский повел отряд дальше, к казанским селениям. Много деревень сожгло русское войско, нещадно убивали мужчин, женщин и детей брали в плен, имущество, которое могли унести – уносили. Со стен Казани видели вдалеке черный дым этих сожженных деревень. Отряд развернулся на широкое расстояние, ловили оставшихся в живых воинов Япанчи, добровольно сдавшихся пленили, сопротивляющихся тут же убивали. Так погиб и сам Япанча, но русские ратники не узнали его – зарубили с остальными его воинами.

На Арское поле отряд Горбатого-Шуйского вернулся с переполненными возами. Тянулась вереница пленников, преимущественно женщин и детей. Добрыня принес много засоленного мяса, шкур, яиц, соли. Архип обрадовался ему, едва не бросился его обнимать. И не сразу заметил, что многих мужиков, тех, кто уходил с Добрыней, не хватает. Добрыня все понял и, улыбнувшись глазами, проговорил:

– Они храбро бились. Не от пьяной руки с ножом пали – от татарского меча, но за Родину! Вспомни их имена, когда станешь молиться!

– Добрыня! – оглядывая его мешки с награбленным, кричали ратники. – Где драгоценности, украшения, камни? Что ты припер шкуры да мясо?

– Камни, украшения, – пробурчал Добрыня, – дык не города грабить пришлось – деревни! Было бы, что у тех крестьян татарских брать, кроме тех самых шкур. Нищета…

На следующий день Большой полк под командованием Воротынского начал двигать туры к Арским и Царевым воротам. Казанцы не жалели пуль, стрел и снарядов – нещадно поливали ими подступавшие полки. Русские ратники падали один за другим, группами, толпами. Небо, казалось, почернело от пороха, и из этой темноты и густого дыма слышался гул битвы, сочетавший в себе крики, стоны, ругань, ржание лошадей, скрежет сабель и копий, пищальные и громоподобные пушечные выстрелы огненными вспышками озаряли темноту.

Несколько дней продолжались работы, придвинуть вплотную не удалось – полк дрогнул, и Воротынский велел остановиться, окопаться и держать позиции. И когда полк не ждал нападения, более десяти тысяч казанцев сделали вылазку из города.

– Архип! Архип! – кричал Добрыня, выхватывая из-за пояса саблю и боевой нож. – Держись подле меня, прикрывай со спины!

Татары приближались – толпой, с криками. Тут же на подмогу пришла остальная часть русского войска. Началась жестокая, долгая рубка. Вот израненный лежит окольничий Петр Морозов, кряхтя, рухнул в траву от ран воевода Михаил Воротынский.

Одновременно из других ворот был атакован ертаул и Передовой полк. К бившимся выехал и сам Иоанн, пытаясь этим подбодрить дрогнувшие войска. Все же татар опрокинули. Давя друг друга, бежали они назад к воротам, падали в ров, русские всадники преследовали их, нещадно истребляя.

Архип был трижды ранен, и упал бессильно. Долго он еще отходил от ран, чтобы снова биться! А казанцы делали вылазки против Большого полка снова и снова, каждый день. Лишь тридцатого сентября удалось взорвать укрепления под стенами у Арских и Царевых ворот, казанцы дрогнули, а Михаил Воротынский, едва отойдя от ран, бросился в атаку с частью Большого полка.

Отчаянно бились они, отовсюду летели в них пули и стрелы и едва дрогнули, как сквозь дым увидели они стяг государев и его самого в сверкающих доспехах.