Кровная месть

— Тебе и не придется, если все будут думать, что тебе этого хочется.

— Не считаю, что в этом есть смысл.

— Если хочешь выглядеть мужчиной, забудь о смысле,— усмехнулась проститутка.

Ее грудь готова была вывалиться из грязного корсета. Длинную юбку она подобрала до самых бедер, выставив напоказ расползшиеся чулки и грубые башмаки. Этот контраст заставил Изабо удивленно моргнуть.

— Меня зовут Серизе,— представилась женщина.

— А я... Арно.

— Неплохое имя,— одобрила Серизе.— Но тебе, наверное, лучше выбрать что-нибудь попроще, вроде Алана.

— Ох...

Изабо просто поверить не могла в то, что она плюется на улице и разговаривает с проституткой. Прежняя Изабо осторожно поднесла бы к носу кружевной платочек, надушенный маслом лаванды, случись ей проехать мимо такого вот места в карете родителей. Она и не заметила бы Серизе с ее обветренными руками и завитыми волосами. Изабо вздрогнула, когда на нее налетел порыв ветра.

— Тебе нужно пальто.

Изабо пожала плечами, заявила, что все в порядке, и стиснула зубы, чтобы они не застучали от холода.

— Хм...— сухо протянула Серизе.— Если пойдешь за той телегой к реке, то увидишь место, где сваливают трупы после казни.

Заметив, что Изабо судорожно сглотнула, Серизе похлопала ее по плечу.

— Это ведь лучше, чем замерзнуть насмерть.

Но и это не убедило Изабо, однако она была слишком хорошо воспитана, всегда старалась проявлять вежливость, а потому осторожно ответила:

— Спасибо.

— Если пойдешь прямо сейчас, можешь успеть, пока трупы не оберут дочиста.

Изабо кивнула и повыше подняла воротник, чтобы прикрыть шею.

— Еще вот что, милая! — окликнула ее Серизе.— Держись подальше от вон того кафе, в конце улицы. Там небезопасно для молодых девушек или мальчиков.

— Спасибо,— повторила Изабо, на этот раз куда более искренне.

Она вдруг заметила, что идет к реке, хотя от одной только мысли о том, чтобы ограбить обезглавленное тело, к ее горлу подступала тошнота. Но ведь у нее не было ни единой монетки, ничего такого, что можно было бы продать, кроме лоскутка шелка от любимого платья матери. Наверное, вырученных денег хватило бы на то, чтобы купить еды, но Изабо все равно не стала бы продавать его. Ведь это было все, что осталось от ее родителей, дома, настоящей жизни.

Она увидела телегу, пройдя несколько кварталов. Ее колеса скрипели, прыгая по булыжникам по дороге к Сене. Почти все лавочники даже не оторвались от дела, чтобы посмотреть на нее. Зато следом бежали собаки и дети, распевающие песенку, которой Изабо никогда прежде не слышала. Телега подпрыгнула на разбитом камне, и чья-то рука свесилась с ее края. Изабо чуть не вырвало, но она как-то удержалась на ногах и продолжала идти за телегой. Пошел дождь, больше похожий на град, чем на теплый весенний душ. Да, зима все еще никуда не ушла. Изабо дрожала с головы до ног, пытаясь убедить себя в том, что ее рубашка достаточно плотная и может удерживать тепло. Ей нужно только притерпеться к холоду. Она была изнежена, привыкла к каминам, горячим бифштексам, глинтвейну в любое время дня и ночи...

Река текла лениво, медлительно, как будто и ей тоже было слишком холодно для того, чтобы двигаться энергичнее. Изабо знала, что вниз по течению, в деревнях, Сена вращает мельничные колеса. Неподалеку от загородного дома ее родителей стояло точно такое же. Но здесь река была грязной, заточенной в потрепанные каменные стены.

Не только Изабо вышла из переулка, когда телега остановилась на берегу. Она пыталась приказать себе повернуться, уйти и отыскать какую-нибудь укромную крышу, где можно было бы согреть руки над дымом, идущим из очага. Но вместо того девушка застыла и наблюдала за тем, как двое мужчин начали бросать в реку отрубленные головы. В грязь под колесами телеги капала кровь. Потом в серую воду вывалили тела. После этого мужчины снова сели в телегу, и лошадь тронулась с места.

Изабо перепрыгнула через невысокую стенку, низко пригнулась и пошла вдоль камней, обломанных, как гнилые зубы. Головы подпрыгивали в ледяной воде, поглядывая на Изабо с гротескной злобой. Она сунула в рот кулак, чтобы не закричать. Изабо чувствовала себя так, словно ее тело ей не принадлежало. Она как будто со стороны наблюдала за тем, как подкралась к обезглавленному трупу, застрявшему на берегу у поворота реки. Когда-то это был мужчина, достаточно стройный, чтобы его пальто подошло девушке. Оно было темно-серым, шерстяным, пусть и с оборванными уже пуговицами, на плече слегка порвано и почти не испачкано кровью. Зато шарф на шее мужчины пропитался ею насквозь.