Кровные чары

– Помимо прочего, я привезла для тебя бирюзовое платье из муслина, а еще то коралловое, с бантиками. И туфельки, – загадочно начала Изабель, когда подружки остались в номере одни. Они пересматривали вещи. – Мало ли, вдруг у тебя случится свидание… Не пойдешь же ты в своей блузе с поношенной юбкой да в сапогах.

– Ты бы еще привезла мне полупрозрачную сорочку, – хмыкнула Стефани, не догадываясь, к чему ведет собеседница.

– Угадала. Ее я тоже тебе положила, – хихикнула Изабель, вытаскивая кружевной наряд.

Стефани закатила глаза.

– Ладно, ладно. Можешь не признаваться, но я все видела. Ваши взгляды, улыбки, фразы…

– Ты все не так поняла.

– А как мне надо понимать? – Изабель изогнула одну бровь. – Я не припомню, чтобы ты хоть с кем-нибудь разговаривала с такой охотой. Да еще обменивалась колкостями. Тогда объясни мне, почему ты позволяешь ему так с тобой разговаривать?

– Он со всеми так разговаривает, – отмахнулась Стефани, ее бросило в жар, отчего на щеках появился румянец, заставляя кожу гореть. Нет, она не должна о нем говорить. Ни с Изабель, ни с кем-либо еще, чтобы не копаться в собственных эмоциях и не думать о том, что действительно к нему испытывает. – У месье Леклерка такая манера общения. Он заносчив и самолюбив, поэтому сыплет остротами. При встрече он вообще у меня пистолет из руки выбил! – Она испытующе уставилась на подругу, которая весело посмотрела в ответ.

– Стеф, а ведь я не назвала его имени. – На лице Изабель заиграла торжествующая улыбка. – Ты сама упомянула имя нашего благородного интенданта жандармерии.

– Как это… – Стефани поджала губы и растерялась настолько сильно, что попятилась и села на кровать. После такой реакции она поняла, что скрывать и отнекиваться больше не получится.

Изабель медленно, будто наслаждаясь выигрышем, подошла к ней и устроилась рядышком, обхватив подругу за плечи.

– Стоит признать, что объект твоих сердечных томлений вполне хорош собой. Он красив, по-своему галантен. А уж сколько сделал для нашей семьи. Проявил настоящее благородство.

– Все равно мы друг другу неровня. Я – дочь графа, а он…

– О, как далеко ты пошла в своих фантазиях, – усмехнулась Изабель, вызвав на себя гневливый взгляд. – А ты знаешь, что в этом году наш король подписал закон, по которому любой может стать хоть бароном? Да хоть графом?

Стефани считала, что нельзя быть еще более растерянной, но оказалось, это не так. Новость поразила ее так сильно, будто на ночном небосводе вместо молочной всплыла розовая луна.

– Да-да. Были бы деньги. Теперь любой может получить титул, а твой интендант богатый, учитывая, что у него бидарский скакун, – по-деловому произнесла Изабель. – Но пока что тебе стоит разобраться в своих чувствах. Легкому флирту поспособствует красивое платье из муслина… – загадочно проговорила она.

Сама мысль о том, чтобы появиться перед вечно ухмыляющимся Эдрианом в женственном наряде, вызывала мандраж. «Интересно, какие шуточки он отвесит по такому поводу?»

– Нет, нет, я не хочу наряжаться, не хочу флиртовать и тем более не хочу разбираться в своих чувствах… Пусть они угаснут без следа и все будет как прежде, – возмутилась Стефани. – И вообще, мне бы разобраться, что за зверь растерзал Вента и напал на брата.

С улицы донеслись удары часов на башне, прервав на короткое время разговор.

– Как же ты боишься собственных чувств, Стеф, – произнесла Изабель, когда все стихло.

– Нет, – категорично заявила Стефани.

– Да! – Изабель знала, что самое действенное и мощное оружие, способное расколоть «скорлупу» вокруг чувств подруги, – воззвать к страху прослыть трусихой. – Всегда боялась. Сколько я помню, ты никогда не плакала.

– Я плакала на похоронах матери, – тихо заявила Стефани, будто стыдилась этого больше всего на свете.

Изабель развела руками и покачала головой, подтверждая свои слова.

– А еще я плакала, когда подумала, что Лорент умрет.

– И все? Два раза в жизни?

– А что, нужно реветь каждый день? Слезы – это жалость к себе. Это слабость и только. – Стефани нахмурилась. – И я не понимаю, в чем состоит связь между слезами, моими внутренними переживаниями и мужчинами?

– Потому что они их нам приносят. Женщины частенько плачут из-за своих возлюбленных. Они могут делать нам очень больно. Даже ненароком.

– Значит, нет мужчины – нет слез, – пожала плечами Стефани и поднялась с кровати.

– Смотри, как бы не лить слезы из-за того, что нет мужчины, – театрально возвестила Изабель, заставив девушку обернуться. – И не плакать, что нужный тебе мужчина с другой.

* * *

Поначалу слова Изабель показались ничего не значащими. Стефани думала, что выбросила их из головы и забыла. Но утром фразы о слезах и мужчинах преследовали ее, как первые комары по весне, норовившие укусить, когда теряешь внимание. Мысли девушки вновь и вновь возвращались к интенданту, подруге и тому поцелую руки возле кондитерской. До невозможности странные и постыдные чувства и эмоции переполняли ее: от внезапно разыгравшейся ревности и чуть ли не желания рассказать брату в красках об этой сцене до совестных мучений о том, как ей такое могло прийти в голову.