Кровные связи

Гас вытащил Мирайю во двор, посидеть на солнышке, посмотреть на небо. Гас усадил его на бревно, перекинулся парой слов и вернулся в дом. А Мирайя остался во дворе. Лутай лежал в тени Джекова дома и наблюдал за ним. Посидев спокойно пару минут, Мирайя принялся крутиться на месте. Задирал голову, рассматривая облака и птиц в высоком небе, белёсом от палящего солнца, оглаживал поверхность бревна ладонью, пальцами ног трогал пучки чахлой травы.

Лутай наблюдал за его копошением, а потом, не сдержавшись, усмехнулся. Мирайя обернулся так быстро, что порядком отросшие волосы хлестнули его по плечам. При виде Лутая он напрягся и замер; бледная кожа пошла красными пятнами, и тут же вся краска схлынула. Лицо стало белым, как мел.

– Чего пялишься? – спросил Лутай. Утомлённый и разморенный жарой, он поленился даже придать голосу угрожающий тон. – По морде хочешь, что ли, получить?

Мирайя хмуро на него смотрел, кусая губу. Лутай прикрыл глаза; ответа он не ждал, да и какой тут мог быть ответ? Он сам уже не понимал, что именно заставляет его грубить их новичку. Он словно привык нападать на безответного, молчаливого Мирайю, который никогда не огрызался, не спорил, не пытался дать сдачи, когда Лутаю случалось сгоряча его стукнуть. Даже Джеку ни разу не жаловался, хотя порой в гневе подмастерье терял над собой контроль.

Взгляд Лутая, как нарочно, упал на ноги Мирайи. Длинные, ровные, красивые ноги молодого человека. Абсолютно бесполезные, больные, неподвижные.

– Она уже срослась.

Лутай не сразу сообразил, что Мирайя говорит именно с ним.

– Не понял?

– Моя нога, – пояснил Мирайя, – которую ты сломал. Она срослась.

Лутай стиснул зубы так, что заболела челюсть.

– Не понял, ты что, извинений от меня ждёшь? – медленно спросил он, исподлобья глядя на Мирайю.

Тот, как ни странно, улыбался абсолютно безмятежно. Успокоился, значит, понял, что Лутаю тяжело даже языком шевелить, не говоря уже о том, чтобы встать и угостить состайника парой зуботычин.

– Было бы неплохо. Если б не ты, сейчас я уже ходил бы нормально.

– Хочешь извинений, так встань и приди за ними. Я за тобой бегать не собираюсь, – буркнул Лутай, надеясь, что Мирайя обидится и замолчит.

Надеясь, что сейчас вернётся Гас и заберёт его в дом, и ему больше не придётся видеть эти искалеченные ноги, каждый раз обмирая от стыда при мысли о том, что он сделал.

Мирайя действительно замолчал, но не спускал глаз с Лутая. Улыбка стёрлась с его лица, и ей на смену пришло что-то, похожее на мрачную задумчивость.

– Тебе, ублюдок хромоногий, вообще-то недолго осталось, – выпалил Лутай.

Он видел, как сошлись на переносице тонкие светлые брови состайника, и усмехнулся про себя, довольный.

– Думаешь, нам нужны инвалиды? – продолжил он с наслаждением. – Джек не будет кормить тебя, у нас тут не приют и не богадельня, понял, нет? Не можешь ходить, значит, просто сдохни уже и не мозоль глаза.

Слова повисли в воздухе. Мирайя смотрел на него и смотрел, ничего не говоря. И это молчание отчего-то безумно напрягало Лутая. Его хотелось разбить на кусочки, на мелкие осколки. Ударить блондинистого выродка, чтобы он заорал от боли, может, переломать ему уже обе ноги, переломать его всего – но только бы он не молчал, только бы делал что-то, говорил, пусть кричал, но хоть как-то реагировал на него, Лутая!

А потом Мирайя дёрнулся, неловко изогнулся, как шарнирная кукла, сложился почти пополам, рывком выпрямился – и встал. Лутай ошеломлённо смотрел на него. Покачнувшись, Мирайя поднял ногу, переступил на неё, сделал шаг. И снова замер, пошатываясь, неустойчивый, неуверенный, но прямой, как палка. Он снова шевельнулся, оторвал от земли вторую ногу, но перенести на неё вес тела уже не сумел. Нога подломилась в колене.

Лутай бросился вперёд и подхватил Мирайю около самой земли.

Мирайя дышал так, словно сотню кругов сделал вокруг двора, и дрожал всем телом. Лоб его блестел от пота.

– Эй, ты что? – спросил Лутай и тут же сообразил: – Тебе больно?

Состайник с усилием кивнул. Веки его сомкнулись.

– Э-э!

Лутай тряхнул его, вынудив открыть глаза и сфокусировать взгляд. Закинув руку Мирайи себе на плечо, он обнял его за талию и поднялся с ним вместе. Мирайя всем весом опирался на него и тянул вниз, даром что на вид был сплошные кости. От порога комнаты их отделяли лишь пара шагов, но какими же бесконечными они показались Лутаю тогда… Тащить Мирайю, лишившегося рассудка, верящего, что у него нет ног, от дома Олана было так же тяжело и так же долго.

– Лутай…

Голос Гастера, очень тихий, шелестящий, вывел его из раздумий. Они находились на окраине города, в новой его части – относительно новой – и при этом самой зелёной. Можно было назвать этот район пригородом. Здесь не нашлось бы ни одного здания выше пяти этажей, и при каждом нашлось место для садика или хотя бы небольшого цветника с парой-тройкой клумб. Дальше шли яблоневые сады, а за ними лишь луга и лес. Они почти добрались до убежища Тельмы, но сейчас их от него отделяли чужаки, преградившие им путь.