Круче некуда

Стой, сказала она себе, с трудом подавив желание сползти на пол или запустить мотор «Бьюика» и уехать отсюда с максимальной скоростью. Он мог просто приехать сюда за своей подружкой, которая работает здесь уборщицей.

— Ага-ага, — вслух прошептала Арлин. — Если ты поверишь в это, дорогуша, можешь купить себе Бруклинский мост.

Ей отчаянно хотелось курить. Ни в коем случае.

Человек с обожженным лицом увидит, что в темной кабине машины, стоящей около мусорных контейнеров, кто-то есть.

Возможно, это и стоит сделать. Закури «Мальборо». Насладись. И дай ему козырь.

Но Арлин не хотела давать козыри человеку с обожженным лицом. Не сейчас. Еще рано. Она посмотрела на часы. 11.20.

Она снова стала смотреть в бинокль, пытаясь уловить в бесформенной темноте кабины силуэт мужчины, сидящего за рулем минивэна. И в этот момент зазвонил мобильный.

Глава 39

Они взлетели. Их путь лежал на юго-восток от Буффало. Они миновали несколько высотных зданий. На крыше двух зданий, стоящих рядом, возвышались фигуры богинь, освещенные яркими прожекторами, отбрасывавшими пятна света на редкие облака. Потом они полетели вдоль шоссе 90, идущего на Эри, свернули на восток, а потом снова на юг и оказались над четырехполосным шоссе 219. Малыш Док держал высоту в полтора километра. Редкие облака поднялись вверх. Из вертолета открывался великолепный вид на темную громаду озера Эри и огни большого города на западе от них. На востоке темнели холмы с редкими огоньками деревень.

Курц ненавидел все это. Он терпеть не мог сидеть в вертолете. Даже пилоты-вертолетчики, с которыми он общался в Таиланде, радостно и весело рассказывали ему, насколько предательски и мерзко ведут себя эти тупые железяки. Он терпеть не мог летать ночью. И уж тем более — сидеть в левом переднем кресле, откуда открывались самые красивые виды. Окна были даже под ногами. Эту адскую машину немного доработали, чтобы туристам было удобнее любоваться пейзажами. Курцу не нравился кевларовый бронежилет под его ветровкой, как и то, что он забыл сдвинуть пистолет ниже к бедру, и теперь бронежилет вжимал оружие ему в бок. А больше всего ему не нравилось ощущение, переходящее в уверенность, что через пару минут их просто собьют.

Если не считать всего этого, он был в хорошем настроении. Эти маленькие синенькие таблеточки привели его в бодрое и радостное состояние, несмотря на обилие факторов, которые ему не нравились. Проблема была в том, что за завесой радости, вызванной чудесами фармацевтики, он продолжал оставаться Джо Курцем, несмотря на какие-то молекулы, плавающие в его крови. И этот Джо Курц терпеть не мог Джо Курца, радостного после приема синеньких таблеточек.

По крайней мере, это были его личные ощущения. Несмотря на них, семь человек продолжали лететь на высоте полтора километра на юг, в сторону Неолы, вдоль шоссе 219.

Малыш Док время от времени произносил в микрофон какие-то загадочные слова, похожие на те, которые обычно произносят пилоты.

— Наш полет идет без нарушений закона? — заорал Курц, пытаясь перекричать вой турбин и грохот несущего винта.

Малыш Док посмотрел на него и сделал непонятный жест.

Курц снова заорал, обращаясь к нему.

Малыш Док покачал головой, а потом постучал пальцем по наушникам и прикрыл висящий перед его ртом микрофон огромным кулаком.

— Надень свои жестянки, — крикнул он Курцу.

У того ушла целая секунда, растянутая во времени синенькими таблеточками, чтобы понять, о чем говорит Малыш Док. На приборной доске лежали массивные наушники и микрофон, предназначенные для второго пилота. Курц обернулся и посмотрел на сидящих сзади людей. Четверо сидели на боковых креслах, а миниатюрный доктор-йеменец расположился на откидной мягкой скамейке сзади, места на которой хватило бы еще на троих. Гонзага и Фарино уже надели наушники и микрофоны.

Курц последовал их примеру и снова задал свой вопрос, уже через микрофон.

— Чтобы тебя слышали, нужно ткнуть кнопку интеркома, — раздался в наушниках голос Малыша Дока. Он показал пальцем на кнопку на ручке управления.

Курц нажал кнопку, осторожно коснувшись ее, и снова прокричал свой вопрос.

— Проклятье, Джо! — заорала Анджелина.

— Эй, полегче! — крикнул Гонзага.

— Теперь можно не орать, — сказал Малыш Док. Его голос звучал мягко и четко, даже сквозь потрескивание интеркома. — Ты спрашиваешь, заполнял ли я полетный лист? Как если бы мы летели на законных основаниях?

— Ага, — ответил Курц уже мягче.

— В некотором роде, — сказал пилот. — Вплоть до срока, истекшего тридцать секунд назад, мы выполняли абсолютно легальный полет, перевозя две почки для пересадки из Буффало в больницу в Цинциннатти.

— А что изменилось тридцать секунд назад? — спросил Курц, не уверенный в том, что хочет услышать ответ.

Малыш Док ухмыльнулся и надел очки ночного видения, двинув ручку управления от себя и прибавив обороты двигателя.

«Дальнобойщик» пошел вниз. Они спикировали с полутора километров до шестидесяти метров в течение нескольких секунд. Быстрее, чем вагончик «американских горок» спускается с самой высокой точки.

Курц всю жизнь ненавидел «американские горки».