Круги ада. Восставшие миры

Конечно, это было своего рода проверкой, испытанием духовного могущества датолха. Очевидным было то, что даже жестокий, диктаторский Защитник Брехдан Айронрид относился к Ройдхану почти с таким же благоговейным страхом и гордостью, которые вдохновляли на подвиги самых безродных «лап» или «хвостов». Ройдхан стоял как Бог, как единство и надежда простых солдат… — мысли Флэндри пришли в состояние, близкое хаосу, он с трудом привел их в порядок.

— Расслабьтесь, — Айдвайр вновь сел и указал людям, что они могут сделать то же самое. — Я не более, чем ученый, — он наклонился вперед. — Конечно, в свое время я служил в Космическом Флоте, и продолжаю держать билет офицера запаса; но мои интересы сугубо ксенологические. Это — обычная исследовательская станция. Тэлвин был открыт случайно приблизительно — гм — пятнадцать земных лет назад. Астрономы отметили необычный тип пульсара вблизи этой планеты, исключительно старый, потухающий. Группа физиков полетела для исследования. На обратном пути, ведя обычные наблюдения, они зарегистрировали уникальное орбитальное скопление вокруг Сайекха и исследовали его.

Флэндри с грустью подумал, что люди могли бы запросто прилететь на этот пульсар гораздо раньше. Пульсар безусловно, был занесен в справочники для пилотов, летающих в этих областях космоса. Он был одним из редких космических объектов, полезных для навигации. Но вряд ли сегодня найдется хотя бы один землянин, готовый полететь почти к границам враждебного государства лишь для того, чтобы удовлетворить научный интерес.

Айдвайр продолжал:

— Когда я узнал о выдающихся обитателях Тэлвина, я решил, что они должны быть изучены. Даже несмотря на то, что звезда расположена неприлично близко от ваших границ.

Флэндри мог вообразить себе, какие диспуты на эту тему происходили, какой шел обмен мнениями. А компромисс, который в конце концов был достигнут, состоял в том, что Тэлвин должен был играть роль передовой базы для слежения за землянами. Ни стоимость проекта, ни риск… ни шанс ускорить продвижение по службе, а только этот последний факт мог объяснить, почему Мориох старался изо всех сил выжать своих пленников досуха.

Флэндри облизал губы:

— Вы, кх-кх, вы исключительно добры, сэр, — сказал он; почтительность проявилась косвенно в манере произношения. — Что бы вы хотели от нас?

— Я бы хотел получше узнать вас, — сказал Айдвайр откровенно. — Я изучал вашу расу по некоторым деталям; я встречал отдельных индивидуумов; я работал на дипломатической службе; но вы остаетесь полностью абстракцией, загадкой; гораздо более сложным силовым полем, чем набор живых существ с мыслительными способностями, душами, целями, стремлениями. Это любопытно, и меня раздражает то, что я лучше знаю домратов и руадратов, чем землян, — в прошлом наших спасителей и учителей, а теперь — могучих соперников. Я хочу вести с вами беседы.

Более того, так как любой агент разведки должен знать ксенологию, вы могли бы во многом быть нам полезны, чтобы помочь исследовать здешних аборигенов. Они отличаются от нас породой, культурой и чем-то другим, вы могли бы увидеть то, что ускользнуло от нашего взгляда.

Но есть и еще кое-какая правда: вы, безусловно, более загадочны, чем кажетесь, это вытекает из вашей профессии. За счет моих семейных связей я узнал эту историю — о деле Старкада. Вы либо исключительно способный, Доминик Флэндри, либо же очень везучий, и я сомневаюсь, что в вас нет никакого предназначения.

Термин, который употребил Айдвайр, был неясный, возможно архаичный, и Флэндри должен был догадываться о его значении из контекста и родства понятий. Рок? Судьба? Пустые слова и понятия для ученого.

— В ответ, — продолжал свою мысль Айдвайр, — я буду делать все, что могу, для того, чтобы защитить вас. — И он добавил со спокойной холодностью аристократа: — Я не обещаю, что защита будет успешной.

— Не думаете ли вы, сэр… что я могу быть когда-нибудь освобожден? — спросил Флэндри.

— Нет. С той информацией, которой вы владеете, — нет. Или только после очень глубокой очистки памяти, когда не останется ничего похожего на вашу личность. Но вы сочтете жизнь сносной у меня на службе.

«Если ты сочтешь мою службу стоящей, — отметил про себя Флэндри, — и если вышестоящие начальники не убедят тебя отдать меня, когда узнают обо мне все». Вслух он произнес: