Круги ада. Восставшие миры

— Безусловно, сэр, я буду служить вам. Как вы считаете, не мог бы я начать с предложения для вас: сходить к кзанрифу, если у вас есть настроение. — Айдвайр ждал. — Я слышал, — продолжал Флэндри, — как начальники говорили о… кх… приказе, чтобы человек, который нанял меня, — Леон Аммон… — Флэндри оборвал фразу, подумав: «Можно как бы между прочим дать Айдвайру это имя, оно будет фигурировать в сообщении Раксу…» — Леон Аммон должен быть устранен, для того, чтобы похоронить знание о Вэйленде вместе с последними землянами, которые им владели. Думаю, что это надо делать не спеша и осторожно. Вы знаете, сэр, как они будут удивлены и встревожены на этой сонной, старой базе Айрумкло, если вдруг я не передам сообщения. Думаю, опасно и неправильно — поручать исполнение этого лишь вашим агентам. Лучше всего немного подождать. Кстати, я не знаю, скольким людям Аммон сказал о существовании Вэйленда. Ваши оперативные работники должны быть абсолютно уверены в том, что они определили каждого, кто мог быть посвящен в эту тайну, прежде чем приводить приказ в исполнение. Кроме того, повторяю, нет нужды спешить, сэр. Аммон не имеет собственного корабля, он не осмелится нанять ни один из гражданских кораблей. Посмотрите, как легко было разрушить межпланетный перевоз, который мы наметили, и какие сокровища были поставлены на карту! Вы до сих пор не слышали об этой подробности, не так ли, сэр? Это часть истории о том, как я был пойман.

Аммон вынужден будет попытаться узнать, что же произошло. Затем постарается убить тех, кто его предал, по крайней мере, того, кого он сможет найти или будет думать, что нашел. Он предпримет меры к тому, чтобы не быть убитым первым. Он станет искать другого подходящего пилота-разведчика, будет проверять его на протяжении месяцев и ждать предписанной службой ротации для того, чтобы доставить этого пилота по маршруту, пролегающему в наибольшей близости от Вэйленда. Поэтому, сэр, ничего такого быстро произойти не может. Ничего, что заставило бы вас беспокоиться, по крайней мере, в течение года. Если вы хотите быть сверхосторожными, возможно, вам надо поставить военный корабль в системе Мимира; я могу сообщить координаты, хотя, по-моему, такие усилия будут потрачены зря. Но главное, сэр, состоит в том, что ваша сторона может потерять все и ничего не приобрести, если будут предприняты быстрые действия против Аммона.

— Кхрэйч, — Айдвайр потер ладонью щеку — звук трущейся наждачной бумаги был тише, чем шум шторма (да-толх не имел бороды). — Ваши доводы хорошо выстроены, — произнес он. — Да, я думаю, что я рекомендую ваш план действий Мориоху. И, хотя мой авторитет в космических делах теоретически ниже его, на практике…

Его взгляд стал неистовым!

— Я считаю доказанным, Доминик Флэндри, что ты говорил кое-что в надежде снискать расположение, но лишь в такой степени, которая сохранила бы дела на Айрумкло в неизменном состоянии до момента твоего побега.

— Но как же так, сэр…

Айдвайр крякнул.

— Не отвечай. Я тоже когда-то был молодым человеком. Я действительно верю, что ты не настолько глуп, чтобы пытаться удрать. Если ты все-таки сбежишь, наша планета очень быстро тебя уничтожит. Когда твой побег провалится, у меня не будет иного выбора, как отдать тебя на растерзание инквизиторам Мориоха.

XIII

Аэробус был более стойким и более мощным, чем обычные, — он должен был противостоять яростной погоде. Когда Флэндри направлялся к домратам, небо буквально кипело под его высокой, серого цвета кабиной.

Он прилетел туда через несколько восемнадцатичасовых тэлвинских дней.

Айдвайр устроил Флэндри и Диане комнату в здании, где расположилась его научная группа. Все вместе пообедали. Мерсеяне из гражданских были сердечны с ними и проявили неподдельный интерес к землянам. Представители двух видов разумных существ угощали друг друга едой и напитками — полезное совмещалось с приятным.

Флэндри стоило больших усилий, чтобы вернуться в обычное физическое состояние, — ему необходимо было как можно больше узнать об этой планете. Естественно, он помирился с Дианой, что ж, она была жертвой обстоятельств. Диана делала все, чтобы смягчить своего спутника — единственного здесь человека. Она постаралась сделать его ночи очень приятными. Вообще-то говоря, если отвлечься от того, что они являлись пленниками, чья судьба была полностью неопределенна, и от того, что здесь совершенно не было табака, Флэндри находил такое существование вполне сносным.