Круглый год с литературой. Квартал второй

– Да. Он размышлял и потом сказал – ну, придётся вам подождать, посидеть в коридорчике. Мне жену придётся вызывать. Я спросил – зачем это жену надо вызывать? Он говорит – это должно быть семейное решение. Я удивился – почему семейное? А он мне – ну как же, меня же уволят с этого поста, когда это будет напечатано. Я должен с ней посоветоваться. Идите, ждите. А пока мы в набор направим.

Направили в набор при мне […]

Потом приехала жена Косолапова. Как мне рассказывали, она была медсестрой во время войны, вынесла очень многих с поля боя. Такая большая, похожая на борца Поддубного женщина. И побыли они там вместе примерно минут сорок. Потом они вместе вышли, и она подходит ко мне. Я бы не сказал, что она плакала, но немножечко глаза у неё были на мокром месте. Смотрит на меня изучающе и улыбается. И говорит – не беспокойтесь, Женя, мы решили быть уволенными.

Здорово, да. И я решил дождаться утра, не уходил. И там ещё остались многие.

А неприятности начались уже на следующий день. Приехал заведующий отделом ЦК, стал выяснять, как это проморгали, пропустили? Но уже было поздно. Это уже продавалось, и ничего уже сделать было нельзя».

Заведующий отделом ЦК – очень большая шишка. Но Косолапов никого из ЦК ставить в известность не стал. Мог это стихотворение задержать цензор. Однако главные редактора имели право не соглашаться с цензорскими замечаниями и брать публикацию под свою ответственность. Разумеется, никто из главных пользоваться таким правом не спешил. Взять под свою ответственность – значило быть уволенным. Подвиг Валерия Алексеевича Косолапова состоял в том, что он первым не испугался.

Потом он работал директором издательства «Художественная литература», был главным редактором «Нового мира». Но в истории литературы он остаётся со своим подвигом – открыл накрепко сооружённую при Сталине плотину перед запретной темой. Одного стихотворения Евтушенко оказалось достаточно, чтобы снести эту лавину!

Скончался Валерий Алексеевич в мае 1982 года.

* * *

У Николая Ивановича Харджиева, скончавшегося в Амстердаме 10 июня 1996 года, друга Ахматовой, знакомца многих писателей, в том числе Багрицкого, Мандельштама, Пастернака, Кручёных, обладателя богатой коллекции русского авангардного искусства, книжных изданий русских поэтов и писателей XX века с их дарственными надписями, уникальных документов эпохи, – у Н.И. Харджиева, говорю я, была очень непростая судьба.

Ему повезло: его везде встречали одинаково хорошо. С ним любили беседовать о жизни. Мандельштам говорил, что у Харджиева абсолютный слух на стихи. Ахматовой он помогал готовить её статьи о Пушкине.

Небольшую его комнату в Марьиной Роще Ахматова называла «убежищем поэтов». Да, здесь бывало немало поэтов – Нарбут, Зенкевич, Хармс, Введенский, Олейников, Черилин. Но бывали и художники Татлин, Малевич, Суетин. В восьмиметровой комнате Харджиева в начале июня 1941 года произошла знаменитая встреча Ахматовой с Цветаевой, после которой Ахматова сказала: «А всё-таки я перед ней тёлка».

Николай Иванович был вторым мужем Серафимы Густавовны Суок, младшей из сестёр, чьим первым мужем был поэт Нарбут, а после развода с Харджиевым Серафима Густавовна вышла замуж за Виктора Шкловского.

Вторая жена Харджиева – художница Лидия Васильевна Чага прожила с Харджиевым долгую жизнь.

Николай Иванович – автор биографической книги «Судьба художника» – о П. Федотове. Ему принадлежит множество экспериментальных и шуточных стихотворений. Он откомментировал сочинения Маяковского, Глебова, Мандельштама, Хлебникова. Журнал «Вопросы литературы» в течение нескольких лет публиковал материалы из литературного архива Харджиева.