Круглый год с литературой. Квартал второй

Блажен, кто пал, как юноша Ахилл,
Прекрасный, мощный, смелый, величавый,
В средине поприща побед и славы,
Исполненный несокрушимых сил!
Блажен! лицо его всегда младое,
Сиянием бессмертия горя,
Блестит, как солнце вечно золотое,
Как первая эдемская заря.
А я один средь чуждых мне людей
Стою в ночи, беспомощный и хилый,
Над страшной всех надежд моих могилой,
Над мрачным гробом всех моих друзей.
В тот гроб бездонный, молнией сраженный,
Последний пал родимый мне поэт…
И вот опять Лицея день священный;
Но уж и Пушкина меж вами нет!
Не принесёт он новых песней вам,
И с них не затрепещут перси ваши;
Не выпьет с вами он заздравной чаши:
Он воспарил к заоблачным друзьям.
Он ныне с нашим Дельвигом пирует;
Он ныне с Грибоедовым моим:
По них, по них душа моя тоскует;
Я жадно руки простираю к ним!
Пора и мне! – Давно судьба грозит
Мне казней нестерпимого удара:
Она меня того лишает дара,
С которым дух мой неразлучно слит!
Так! перенёс я годы заточенья,
Изгнание, и срам, и сиротство;
Но под щитом святого вдохновенья,
Но здесь во мне пылало божество!
Теперь пора! – Не пламень, не перун
Меня убил; нет, вязну средь болота,
Горою давят нужды и забота,
И я отвык от позабытых струн.
Мне ангел песней рай в темнице душной
Когда-то созидал из снов златых;
Но без него не труп ли я бездушный
Средь трупов столь же хладных и немых?

«Пора и мне»! Здесь Кюхельбекер ошибся. Ему предстояло прожить ещё восемь лет. Покинуть Баргузин. Оказаться в Акшинской крепости, где он с семьёю жил, зарабатывая частными уроками. Затем жить в деревне Смолино Курганского округа Тобольской области, в Кургане, где он потеряет зрение и заболеет чахоткой. Для лечения получит разрешение выехать в Тобольск, где и скончается в тамошней больнице 23 августа 1846 года.

Любя Пушкина, Кюхельбекер во многом не примет его преобразований в поэтике литературы, упорно будет цепляться за прошедший век с его торжественным языком и героическими одами. Но и его историки литературы отнесут к поэтам пушкинского круга. Потому что главное, что их всех отличало, – это непримиримость к попранию чести и достоинства человека, к попранию собственной чести и собственного достоинства.

* * *

Великий русский поэт и гражданин Александр Трифонович Твардовский, родившийся 21 июня 1910 года, прожил совсем немного после того, как был отставлен от любимого своего детища – журнала «Новый мир», который сделал центром оппозиции полуграмотной и реакционной власти. Некогда, когда он был одержим идеей напечатать «Один день Ивана Денисовича» Солженицына, его заместитель спросил: отдаёт ли он себе отчёт в том, что, опубликовав эту повесть, он рискует потерять журнал? «На что мне тогда журнал, – ответил Твардовский, – если я не смогу напечатать «Ивана Денисовича».

После его смерти дочери поэта опубликовали его дневник и записные книжки. Читать их невероятно познавательно. Твардовский эволюционирует на наших глазах – от деревенского парня, приветствующего советскую новь, от убеждённого коммуниста, если не любящего, то уважающего Сталина, до человека, сумевшего освободиться от догматических пут, прозревшего и увидевшего, в какую пропасть совлекают страну её коммунистические правители.

Собственно, та же эволюция прослеживается по поэтическим произведениям Твардовского.