Круглый стол на пятерых

Уже не подтачивался под горизонт блеклый свет отошедшего дня — ночь стояла крепкая, основательная, наполненная своими звуками. Прислушайся, и звуки покажутся пронзительными. В природе ночная вакханалия. Бросайся в траву, лежи, раскинув руки, вбирай в себя это веселье. Мир молод, черт побери! Миру не дашь более двадцати трех!

— А смотрите, какие над нами звезды — веселые и внимательные, — сказала Валя.

— Внимательные зрители — Венеры и Юпитеры, — пробормотал Виталий.

Кругом зрители, в том-то и дело, что лес кишмя кишит зрителями. Ночь — хоть глаз коли. Эй, ночь, отчего ты зрячая? Кажется, в орешнике притаился легион соглядатаев, хихикающих в ладони и помалкивающих в тряпочку. Одна Валя ничего не видит. Светит фонариком, нагибается и поднимает сухие палки.

— Может, уже хватит на костер? — спрашивает она настороженно.

Услыхала в его сердце перебои и испугалась?

— Ха! — бодро воскликнул Карпухин. — Нам нужен пульман хворосту, нам нужен танкер хворосту, нам в общем можно собирать всю ночь…

Фонарик дрогнул в ее руке, метнулся, потом опять ушел вперед — хрупкая, темная фигурка на фоне внезапно рожденной зелени, которую обступила ночь. Валя нагибалась и поднимала сухие палки. Он тоже нагибался и поднимал. Пухлая куча хвороста высилась на поляне.

— Вы уедете куда-нибудь после стажировки? — спросила она, не поворачиваясь к нему. Еле расслышал он, когда она прибавила: — То есть в аспирантуру или…

Он шагнул к свету, к хрупкой темной фигурке. Фонарик ослепил его, и он на ощупь притронулся к ее руке. Рука маленькая, теплая. Доверчиво сжавшиеся пальцы. Сноп света упал вниз и превратился в маленький круг — Валя опустила фонарик. Просто она увидела под ногами толстую окоренную палку.

— Вот, возьмем для костра…

И не дала себе договорить — уткнулась в его грудь, подчинилась его оробевшим рукам и вздрагивала от прикосновения его губ к виску, к волосам.

— Валюха!

Внимательные зрители — Венеры и Юпитеры. Смотрите, глазейте на земную любовь!

Она обхватила его шею обеими руками, едва дотянулась. Фонарик где-то светил, пылал за его спиной, и спина горела, и горели лицо, и руки, и губы.

— У вас губы холодные…

Что сейчас видно с неба? Что сейчас видят звезды, которые смотрят вниз? На поляне мечется круг света — странная, бессвязная, задыхающаяся морзянка любви. Я люблю тебя — точка. Виталька и Валя тире — любовь.

— Давай выключим, а?

Под их ногами похрустывал валежник. С берега доносилась музыка транзистора. Над ними кружили звезды, кружили и падали. В ее глазах кружили и падали звезды.

— Я загадал желание, — признался Виталий.

Квартира с удобствами. Бесплатные коммунальные услуги. Гарантировано устойчивое хорошее настроение, если ты не ипохондрик. Гарантирован свежий воздух и приличная доза беззаботности, которая не всегда есть в рационе отдыхающих где-нибудь на берегу Черного моря.

Забили последние колья. Великанов залез сначала в одну палатку, потом в другую и решил, что вся компания хорошо разместится.

В лощине у костра Алла и Глушко, тихо переговариваясь, готовили ужин.

— Карпухин! — звонко крикнула Алла. — Валя! Несите хворост!

Николай чиркнул спичкой, и в темноте возникло его озабоченное лицо и потные залысины. Он увидел, как Глушко взял топорик и пошел за дровами. Этого Карпухина понесло черт знает куда, хотя валежника и здесь, в двух шагах от палаток, хватает.

— Карпухин!

Великанов улегся на траву. Запахло миндалем, и он разглядел перед самым лицом продолговатые листья пузырника. Выплюнул окурок, повернулся на спину и раскинул руки. Сегодня он завидовал тем людям, у которых к двадцати пяти годам не осталось ни одного нерешенного вопроса.

Поднялся и пошел к костру. Вернувшийся Глушко бросил в огонь охапку сушняка. Охнуло, затрещало пламя. Вынырнул и обступил поляну невидимый раньше орешник и ракитник. Алла взяла Сашу за руку, но тот увидел Великанова, крикнул:

— Она не верит, что Зарубин назначен завом оргметодотдела.

Саша вытер мокрую шею платком.

— Дима? — переспросил Николай, хотя уже слыхал про новость. — Говорят, у нашего начальства есть голова. Не ошиблись ли очевидцы?

— А что? — возразил Глушко. — Теперь все пойдет по пунктам, по параграфам. Эх, скорей бы кончалась специализация! Надоел мне наш круглый стол — кто бы знал!

— Мальчики, — крикнула Алла, — где же Карпухин и Валя? У нас уже все готово.

— А колбаса? Мы еще не почистили колбасу, — спохватилась она, когда Глушко ушел за сушняком.

Великанов достал пакет и развернул его. Колбаса толстая, с буграми жира. Они купили ее на водной станции, ничего другого там не нашлось.

— А пива мы не купили? — спросил он.

Алла развела руками.

— Ладно, — успокоил Николай. — Есть лимонад. Мужчины любят запивать, но нам не очень-то важно, чем запивать.

Она улыбалась, нарезая колбасу аккуратными кружочками. Он решил, что его задача сегодня — не портить людям настроение, и не стал спорить, когда она возразила:

— По-моему, мужчинам не очень важно, что пить, а запивать — это ритуал, каждый любит похвастать своими привычками.

Ее лицо раскраснелось у костра. Она подбросила несколько сухих палок и поворошила картофелины в золе.