Круть (с разделением на главы)

— Именно. Уже был подписан договор. Итак, прогрев. Сперва — книга Варвары Цугундер, написанная когда-то самой Рыбой. Затем — фреска с египетским божеством, подсознательно памятная по личной любовной драме…

Сердюков подбросил на ладони мандарин, взял двумя пальцами, поднял над головой и поглядел на него. Похоже, он наслаждался пребыванием в симуляции.

— Когда Луна тянет на себя воду в океане, — продолжал он, — начинается прилив. Созданная «Калинкой» информационная гравитация подействовала на вытесненные воспоминания Варвары точно так же. Давление на изолирующую перегородку многократно усилилось. Только не подумайте, что там на самом деле была какая-то перегородка, это просто…

— Я понимаю, — сказал я.

— И вот, в тот самый момент, когда приливные силы достигли максимума, «Калинка» привела в действие детонатор.

— Меня.

— Вас. Варвара ощутила всем существом чрезвычайно важный для неё зов, на который она обещала откликнуться даже после смерти.

Обещала ещё тогда, когда была с Рыбой одним целым. И перегородка лопнула.

— Детонацию не слишком откладывали, — сказал я.

— Это было бы рискованно. Дарья ослабла после неудачной атаки. «Калинка» решила не тянуть. И сразу после детонации Дарью перевели в slave-режим.

— Взяли на славянку? А разве у неё специмплант?

Сердюков улыбнулся.

— Я предполагаю, — сказал он, — что это важно только для сердобольских спецслужб. Для вашей корпорации особой разницы между имплантами нет. Но это просто догадка.

Вот так, подумал я. Лучше меня вопрос понимает.

— Но могли и проапгрейдить, — продолжал Сердюков. — Когда в петуха переделывали. Вы насчёт импланта у начальства поинтересуйтесь, корпорация знает. Я гадать не буду.

— А кто управлял славянкой? — спросил я.

— Рыба, кто ж ещё, — ответил Сердюков. — Вы к этому моменту померли, а Рыба так и висела у Дарьи на импланте. Ей бразды и вручили. Вернее, уже не Рыбе, а пробудившейся от сна Варваре Цугундер. Дальнейшее понятно?

— Пока нет.

— Давайте я вам запись объективного контроля покажу. Я тогда уже вернулся в колонию и лично осматривал место происшествия.

В воздухе рядом с Сердюковым загорелся экран.

Я увидел служебный имплант-фид. Картинка чуть покачивалась вместе с боязливыми шагами Сердюкова. Вокруг было полутемно, и он светил перед собой фонарём.

Передо мной был тот самый барак, где Троедыркина дралась с Кукером.

Петушатник разнесло в щепы, словно в него попала авиабомба. Я не представлял, кто и как мог нанести удары такой силы — деревянная стена барака за царскими вратами была пробита, и из пролома на пол камеры падал скудный северный свет.

Оператор повернулся — и я увидел лежащее в кровавой луже тело.

Сначала я даже не понял, что это человек. Он был больше похож на мясной полуфабрикат вроде отбивной. Его тело густо покрывали одинаковые дыры, будто его в упор расстреляли из скорострельной пушки. Наблюдатель наклонился, чтобы приложить к телу отградуированную линейку и определить диаметр ран. Три-пять сантиметров.

Самым жутким было то, что этот страшный перфоратор не разбирал, где лоб, где щека, где грудь, где ладонь — он везде оставил свои следы с одинаковой яростью. Дырок на теле Кукера было больше, чем живого места, и я узнал поверженного петуха только по гребню.

Оператор прошёл дальше, и я увидел у стены Дарью Троедыркину. Она лежала, свернувшись калачиком, почти как домашняя кошка. Три обломанных розовых рога на её каске щерились острыми зубцами. Её руки и лицо были в крови, но, несмотря на это, она выглядела мирно и благостно, словно отдыхала после трудной работы.

Сердюков поднял голову и повернул луч фонаря на стену. По ней стекала кровь. Сердюков шагнул назад, осветил стену полностью, и я увидел крупное слово, криво написанное почерневшей кровью:

ЯНАГИХАРЕ

Экран погас.

— Это она его своими цугундерами так истыкала?

— Нет, — ответил Сердюков. — Экспертиза показала, что головными стилетами Варвара разрушила петушатник и пробила стену барака. Полученные при этом травмы её и погубили. А раны на теле Кукера нанесены другим орудием.

— Каким именно?

— Вот здесь самое поразительное. Вы готовы допустить невероятное?

Я пожал плечами.

— Говорят, что рядом с Кукером нарушались физические законы. Сворачивалось пространство. Вы знаете, что цугундер Варвары хранился в музее Метрополитен. Так вот, в день убийства Кукера он пропал.

— Как пропал?

— Так. Пропал, и всё. Музейщики, конечно, сделали хорошую мину при плохой игре. В «Грин Гардиан» вышел материал, что цугундер Варвары снят с экспозиции по этическим соображениям. Мол, по новым данным, иконический стилет основательницы боевого феминизма оказался копией пениса русского националиста, мракобеса и мизогина Шарабан-Мухлюева. Большая статья, и в конце цитата из Фимы Бурбулис: «Этот двусмысленный отныне предмет не может более считаться флагштоком нашего знамени». Видно, секретную главу везде уже прочли. Правильно ведь Курпатов нервничал… Хотите статью посмотреть?

— Не надо.