Крутые излучины (сборник)

– Когда дойдёшь до наших, повидайся с моими.

– Ты тоже запомни мой адрес. Судьбу не обойти, а через Германию можно пройти, – и он бесшумно исчез в лесу.

После побега Сашка съел несколько неизвестных ему горьких ягод и кислой травы. Внутри гудело от голода и напряжения. Выяснив, что на хуторе хозяин живёт один, он решил прокрасться к погребу, но старик заметил его.

– Ихь антифашист. Ихь коммунист, – говорил немец, поднимая рубашку и показывая изуродованное пытками тело.

Сашка поверил и опустил автомат.

– Я помогу вам добраться до Франции. Там формируется отряд освобождения. До России вы не дойдёте. Скоро будет холодно.

Сашка долго взвешивал оба маршрута и согласился с Гансом. Ночью он снова пробрался к женскому лагерю, и дождавшись Марийку, передал ей через проволоку хлеба и сала. Марийка заплакала.

– Я тебе помогу, Марийка, я тебе помогу. Это я тебе говорю, Сашка-одессит, – повторил молодой матрос, приглушая ладонями звук голоса. Марийка, отрицая эту возможность и выражая своё сожаление, сжала худые плечи и ничего не сказала.

Сашка знал: кто в лагере теряет надежду выжить, тот погибает. Ганс выслушал его просьбу внимательно, но на помощь решился не сразу, осторожничал и перепроверял намеченный план.

Притворившись глухонемым придурковатым сыном и несчастным слабеньким старцем, Сашка с Гансом пошли выкупать невесту. Немцам понравилось подобное развлечение, они построили женщин и, дурашливо гогоча, подталкивали старика и глуповатого сына вдоль строя.

Сашка остановился напротив Марийки, она его не узнала. Немец с закатанными рукавами дёрнул её к себе и рассмеялся:

– Как она любит немецкий солдат, сама бросается мне на шею!

Он рассмеялся, кривляясь и притоптывая кирзовыми сапогами, и швырнул Марийку придурковатому сыну.

(Ганс перед этим два дня носил шнапс и закуску в лагерь.)

Когда Сашка перестал кривить рот и пучить безумно глаза, Марийка обхватила его двумя руками да так и не расставалась всю ночь. Оставив Марийку у Ганса, Сашка пошёл во Францию.

Его нашла спящим в копёшке связистка из отряда освобождения. И вскоре он был зачислен бойцом.

Французам понравился весёлый и отчаянный парень Сашка-одессит. При выполнении очередного задания Сашку ранило. Лечила его в деревне девушка-связистка. Когда он полностью выздоровел, она просила его остаться хозяином дома. Показала ему всё, что имел её погибший отец.

– Это богатство будет твоим, – говорила она, горячо прижимая его к себе.

По рации Сашка узнал, что в России началось Сталинградское наступление немцев. Не могла удержать его долго француженка. В трюме транспортного судна из Франции Сашка попал в Югославию. Поездом, пешком, ползком добрался в Россию.

После специальной проверки воевал под Курском. Потом освобождал Европу… Остался живым под Берлином, хотя и был прошит ещё не однажды пулями…

…На этом Алексей Петрович окончил рассказ, широко и свободно распахнул руки, как воин-победитель.

– Вот такой-то закваски у нас человек!

Восхищённо, почти до слёз, радовался ветеран, и это чувство передавалось ребятам.

– А как же Марийка? – спросил холостяк Юрка Королёв.

– Верней и преданней, чем Сашкина жена, которая Марийка, не отыскать. И Сашка этим гордился.

На следующий день Алексей Петрович пришёл на работу в парадном военном мундире. В медалях и орденах. Ребята искренне поздравляли его с праздником, Днём Победы.

Связистка Наташа

Корёжилась военная техника, и падали, пронзённые пулями, человеческие тела. Всё живое и неживое гнетущей, неотвратимой силой стягивалось в противоборстве и перемалывалось в ненасытной утробе войны. Они или мы. Откуда пришло это чудовищное противостояние?

Алексей Петрович снова рассказывал о человеческом горе, затерявшемся в неисчислимых страданиях целых народов.

…Псков немцы взяли сходу. Открыв люки перегретых танков, высовывались в чёрных мундирах опьянённые успехом солдаты и дико гоготали, указывая пальцами на Ленинград.

Комендантская служба установила свои порядки. Шлагбаумы, пропуски и посты.

Люди уходили в леса. Бермичева Наташа стала связисткой. Вместе с матерью вернулась она в свою деревеньку, расположенную недалеко от города, так и не успев понять, куда им бежать от немцев. Дом, сад и даже единственная коза Строчка, застрявшая в окошке хлева в порыве безумного животного страха, уцелели после бомбёжки.

Новоявленный комендант города требовал от населения продуктов питания. Козу Строчку, однако, немцы оставили. У коменданта было что-то неладно с желудком, и каждый день адъютант ездил в деревню за козьим парным молоком.

Козу доила Наташкина мать, а немец сидел в это время и ждал, пытаясь высказаться по-русски.

– Я не люблю война. Война – это плохо.

Циркая молоко в кастрюлю, женщина мысленно проклинала и гнала прочь всё сатанинское фашистское отродье вместе с учтивым немцем.

– У нас много хороших людей.

«Что же это за люди, если других уничтожить собрались?» – злилась Елена Фёдоровна. Так звали Наташкину мать.

– Гитлер во всём виноват. Мы не хотим война.

«Вот сейчас возьму и трахну поленом по твоей голове», – думала, негодуя, Елена Фёдоровна.