Крутые повороты

Митя и Сергей с изумлением смотрели на такое «богатство» и не верили, что это все им. Впервые за неделю они видели такую еду. Давясь и обжигаясь, они набросились на еду, изредка поглядывая на повариху и боясь, что еду могут отнять. Пожилая женщина, подперев рукой подбородок, другой рукой медленно смахивала кончиком головного платка набежавшие слезинки. Немного успокоившись, спросила:

— Что же с вами случилось, горемычные?

— Да вот, отец послал нас за кипятком и картошкой. А пока ходили, баржа наша ушла, — ответил Сергей.

— А мать у вас где?

— Мать давно померла. Мы с отцом, но он у нас очень болен. Жаль, что ничего нам не удалось достать.

— И много вас на барже?

— Много, даже тесно.

— Наверно, плохо вас кормят?

— Совсем не кормят. У каждого что есть или что достанет, то и едят.

— Да, туго вам приходится, — заключила повариха и осторожно стала гладить плечи и голову Сергея. И вдруг Сергей зарыдал, уткнувшись в плечо поварихи. Он плакал все громче и громче, слезы градом катились по его щекам, и он никак не мог успокоиться. Митя с изумлением смотрел на брата. Он впервые видел его таким. Да и сам Сергей впервые в своей жизни так безудержно рыдал. До этого он стойко переносил все невзгоды и обиды. А тут вместе со слезами как бы выплеснулась вся горечь прожитого: смерть матери, увечье брата, болезнь отца, скитание по детским домам, отсутствие материнской ласки, баржа, голод!.. С трудом повариха и брат успокоили Сергея, отвели его в каюту и уложили на диван.

Вскоре Сергей заснул. Он не видел, как пароход обогнал баржу. Митя выбежал на верхнюю палубу и увидел на палубе баржи отца. Они приветливо помахали друг другу. Через час пароход пристал к пристани. Митя растолкал брата, и они вышли из каюты. На выходе их ждала повариха. Она протянула им полный котелок гречневой каши с двумя котлетами, покрытый салфеткой; чайник, полный горячего сладкого чая, и полбуханки хлеба. Дети благодарили повариху, а она лишь твердила:

— Будьте счастливы! Крепитесь, крепитесь!

Капитан участливо помахал им рукой. Матрос крепко обнял ребят. Пароход ушел, издав прощальный гудок. Вскоре подошла и баржа. Отец ждал детей на палубе. А они наперебой рассказывали отцу про свои приключения и показывали подаренную еду. Потом все трое спустились в трюм, где отец не спеша поел каши и с удовольствием попил еще горячего чая. Половину еды он оставил на завтра, бережно закрыв ее рубашкой. Эта еда и этот случай во многом помогли детям и отцу выстоять в самое тяжелое время на барже.

А положение было тяжелым. На барже стали умирать люди — то ли от болезней, то ли от голода. Как-то выйдя рано утром на палубу, Сергей увидел недалеко от их нар мужчину, на глазах которого были пятаки. А у самого трапа лежала женщина, покрытая белой простыней. С ужасом Сергей выскочил прямо на палубу. Мертвых выносили с баржи утром на очередной остановке. Родным хоронить умершего не разрешалось. Они с плачем провожали его на берегу. Трупы укладывали на поджидавшие телеги, увозили и хоронили на небольших сельских кладбищах. А баржа следовала дальше, не задерживаясь.

К концу второй недели пути продвигаться стали быстрее, почти не останавливаясь. Миновали Белое озеро, города Белозерск и Кириллов, Кубенское озеро.

Наконец-то прибыли на конечный пункт следования — в город Сокол. Люди не верили, что их мытарствам на этой ужасной барже пришел конец. Вид выходящих из баржи толпы людей был удручающим. Одни с радостью на лице, другие со слезами ступали на твердую землю; с горечью об умерших близких молча плелись по улице; третьи, поддерживая больных и немощных, с тревогой разглядывали незнакомый город. Лишь ребятишки пытались резвиться, но и они вскоре утихомирились.

Забота об эвакуированных в городе была оперативной и хорошо отлаженной. Людей быстро рассредоточили по разным пунктам приема. Группу, в которой оказалась и семья Мугандиных, направили в санпропускник. Здесь люди раздевались, верхнюю одежду сдавали приемщикам и получали номерок, нижнее белье и рубашки бросали в общую кучу. Это белье в дальнейшем сжигалось. Затем проходили в банное отделение, где каждому выдавались кусок мыла и мочалка. Парились, мылись долго и тщательно. Выходили из помывочного отделения через другую дверь в помещение для одевания, унося с собой остатки мыла и мочалку. Здесь каждому давали полотенце, новые майку, кальсоны и рубашку, стараясь учесть возрастные особенности. В последнем помещении возвращали верхнюю одежду, обувь и принесенную с собой домашнюю утварь. Верхняя одежда была теплой, даже обжигающей, пропахшая хлоркой. После санпропускника шли в столовую. Накормили обильно и сытно. Немного еды разрешалось взять с собой. К вечеру Сергей с отцом и братом уже были на вокзале, а вскоре садились в поезд Москва — Архангельск.

В поезде специальный проводник распределял эвакуированных по пунктам проживания, стараясь учесть и пожелания людей. Миновали много больших станций, но отец Сергея почему-то стремился уехать подальше и на тихую небольшую станцию. Вышли уже под утро на станции Фоминская Архангельской области.