Крутые повороты

Сергей разместился в одной палатке с Рудольфом. Вместе с ним как-то всегда было уютнее. Еще перед экзаменами Рудольф поделился с Сергеем желанием поступить в Архангельское мореходное училище после восьмого класса и агитировал то же сделать Сергею. Сергей уклонился от этого предложения, заявив, что вроде намерен закончить десятилетку. Сейчас Сергей напомнил Рудольфу:

— Ну, как у тебя дела с мореходкой?

— Что ты, — отмахнулся Рудольф. — Я сразу после экзаменов оформил документы и выслал в училище. Получил отказ, документы вернули. По медицинской справке усмотрели плохое зрение. Придется идти в девятый класс. А у тебя как дела?

Сергей рассказал ему про все свои злоключения. Рудольф всячески успокаивал Сергея, уверяя, что может все это и к лучшему.

Как-то перед очередной вечерней поверкой Сергея пробрало и он задержался в туалете. На вопрос лейтенанта о причине опоздания в строй, Сергей ответил что-то внеразумительное. За опоздание офицер объявил Сергею наряд вне очереди и приказал явиться к нему после поверки. В наказание Сергею было предложено навести порядок вокруг здания. Особо прибирать здесь было нечего, и через полчаса Сергей уже докладывал о выполненной работе.

— А теперь, — сказал лейтенант, — наломайте три веника и принесите их в дежурку.

Такое пустяшное задание Сергей выполнил быстро. Принес веники в дежурку. Там никого не оказалось, и он веники оставил на полу, а сам спокойно пошел спать. Через десять минут в палатку заглянул дежурный и сказал Сергею, что его вызывает лейтенант. Сергей удивился, но пошел. Лейтенант встретил его вопросом:

— Мугандин, вы что принесли?

— Веники.

— Какие же это веники? Это просто пучки ивовых прутьев. А нужны пышные березовые веники. Понятно? Выполняйте!

Сергей вышел из дежурки, задумался. Кругом раскинулся чистый сосновый бор, а вдоль реки склонились к воде ивняки. Берез поблизости не было. За бором простиралось болото, на котором еще попадались карликовые березки. Наступили сумерки, и идти одному на болото было страшновато. Сергей зашел в палатку и растолкал спавшего Рудольфа.

— Тебе чего? — пробурчал Рудольф, протирая сонные глаза.

— Рудольф, выручай. Мне приказано наломать три березовых веника, а березки можно встретить только на болоте. Одному идти страшновато.

— А если нас застукают? Тогда влепят каждому из нас по паре нарядов.

— Не застукают. Сейчас уже темновато и никто нас не заметит.

— Ох, Серега, с тобой всегда влипнешь в какую-нибудь историю. Что поделаешь? Пойдем.

Потихоньку выбравшись с территории лагеря, они через бор направились к болоту. Здесь было светлее и кое-где четко проглядывались маленькие березки. Но они были до того чахлыми, что от одной березки можно было взять одну-две ветки. Так и бродили часа полтора Рудольф и Сергей, пока смогли наломать веток на три веника. Устали и вымокли, чавкая по болоту. Пришли к лагерю, когда уже рассветало. Рудольф сразу же юркнул в палатку, а Сергей прежде зашел в дежурку и оставил там веники. Поспать пришлось недолго — затрубили подъем. Через двадцать дней лагерной жизни Сергей вернулся в детдом.

Разговор с Рудольфом о мореходке в этот раз серьезно заинтересовал Сергея. В конце июля при очередной поездке Евгении Ивановны в Архангельск Сергей уговорил ее взять его с собой. Евгения Ивановна, зная подавленное состояние Сергея, согласилась. Еще в прошлом году, будучи в Архангельске, Евгения Ивановна заходила в школу набора летчиков, чтобы узнать о судьбе Эриха Сибуля. Потом она подробно рассказала об этом Сергею. Оказалось, что в летную школу Эриха не приняли — не выдержал испытания в центрофуге. В этой школе не обучали летному делу. Здесь только шел набор желающих, сдача экзаменов, медицинское освидетельствование, собеседование. Удовлетворяющие всем требованиям претенденты направлялись на учебу в авиационные училища в разные концы страны, в основном в Поволжье. По рекомендации начальника школы Эриха приняли без сдачи экзаменов в кораблестроительный техникум. Евгения Ивановна зашла в техникум. Директор положительно отозвался об Эрихе, но отметил его замкнутость.

— Да вы сами можете убедиться, он сейчас здесь, — сказал директор.

Евгения Ивановна нашла Эриха в спальне. Оба были приятно удивлены этой встрече. Эрих повзрослел, но исхудал. Видно было, что он голодал, да и одет был бедновато. Евгения Ивановна с участием спросила:

— Эрих, что с тобой? Почему ты не даешь весточки о себе? Почему не приезжаешь на каникулы в детдом? Там тебя всегда рады видеть!

— Евгения Ивановна, все некогда, да и не хочется что-то приезжать в детдом.

Из дальнейших разговоров Евгения Ивановна поняла, что Эрих с удовольствием приезжал бы в детдом, но ему стыдно перед ребятами, которые с таким торжеством и надеждой провожали Эриха на учебу. Думали, что и из нашего детдома будет летчик.

Беседа Евгении Ивановны и Эриха затянулась. Наконец Эрих понемногу разговорился и с увлечением рассказал об учебе в техникуме. Но в его высказываниях чувствовалась какая-то затаенная грусть. Уходя, Евгения Ивановна напутствовала: