Кружево Парижа

Я разозлилась, мне хотелось побывать в Австрии.

– В горах такого не бывает, – заметила я.

– Сказать по правде, я внимательно изучил карту. Этот путь короче, и мы пересечем перевал. Просто дорога похуже, не такая широкая.

– Обычно по большим долинам проедешь быстрее. Перевалы коварны, и они не такие прямые, как кажутся, если принимать во внимание все повороты.

– Какие повороты?

– Извилистые тропы. На картах их не показывают.

Перед нами лежала широкая и прямая дорога. Я немного смутилась. Может, я делаю из мухи слона.

– Доверься мне, миссис Митчел.

Он обернулся ко мне и улыбнулся.

Я выглянула из окна. Мне не нравилось, когда он улыбался. Как кот, играющий с мышью.

Мы ехали по плоскодонной долине. Тысячелетия тому назад ледник выкопал котлован, на месте которого образовалось светло-голубое озеро.

Обедали мы в пригороде Давоса. Воздух был холодный, суровый, небо голубое и чистое, какого я не видела много лет. Стоял июнь, горные вершины были все еще припорошены снегом. Мы ели картофельные оладьи и колбаски, и в голове у меня стало проясняться.

К середине дня машина взбиралась все выше и выше, и я удивилась, куда это мы едем. Я стала думать, вспоминать то, что выкинула из головы так много лет назад. Из Швейцарии в Италию не так уж много дорог, какая-нибудь горстка, и одна шла через Фальцталь. Я посмотрела на Джима. Он был поглощен дорогой. Наверное, совпадение, решила я. Это была самая прямая дорога, кратчайший путь. Голову вновь пронзило болью. Я наклонилась за таблетками. «Посплю, – решила я, – пока не приедем в Финшгау, главную долину, ведущую прямо в Венецию».

* * *

Джим хлопнул дверью авто, и я проснулась. Ели на склоне горы передо мной казались почти черными в тени, простиравшейся до долины. Вечерело. Удивившись остановке, я вышла узнать, в чем дело.

Меня сразу охватило холодом – наверное, мы поднялись высоко в горы. Я поискала глазами Джима. Он стоял у входа кладбища, огороженного низкой каменной стеной. Знакомая стена, знакомый вход.

Я обернулась, чтобы удостовериться, подтвердить то, что уже знала, увидеть за спиной крашеные фасады Оберфальца. Меня словно током поразило. Я вдруг полностью проснулась.

Я набросилась на Джима и уже открыла рот, чтобы закричать, но прежде, чем я осыпала его проклятиями, он прижал к моим губам палец.

– Тише! Сцену закатишь потом. А сейчас выясним, что к чему.

Я вся дрожала и не могла сдвинуться с места. Он взял меня под руку и подтолкнул вперед. Кладбище стало больше, чем раньше. Я машинально двинулась к могилам дедушки и бабушки, но постоянно останавливалась, замечая знакомые имена молодых и старых людей, выгравированные на надгробиях.

Под одним покоился напыщенный мэр Грубер, под другим бакалейщик Деметц. Участок Рамозеров тоже пополнился, но Руди, насколько я поняла, не было. То же самое было у Холцнеров, Малькнехтов и Кофлеров. Потом я подошла к могилам Кусштатчеров и остановилась. Рядом с дедушкой и бабушкой появилась новая могила, на камне было написано: «Норберт Кусштатчер (1904–1953)».

– Родственник? – спросил Джим.

– Да.

Я подняла голову и отошла.

– Это мой отец.

– Мне очень жаль, – мягко сказал он.

Я повернулась к нему.

– Жалеть тут совершенно не о чем.

Я посмотрела ему в глаза, но он не дрогнул.

– Отец из него был никакой.

– Значит, мать еще жива, – продолжил он тем же спокойным тоном. – А еще кто-то есть?

– Да. Сестра.

Из уголка глаза выкатилась непрошеная слеза. Я не обратила на нее внимания. Мы вернулись к машине. Внутри мне было тепло и уютно. Джим не собирался уезжать.

– Значит, ты никогда сюда не возвращалась? – удивился он.

– С 1944 года ни разу.

Я закрыла глаза. Головная боль вернулась, словно возмездие.

– Двадцать семь лет!

– Я была молода и сильно напугана, когда ушла.

Я чувствовала на себе его взгляд.

– Ты бежала? – после долгой паузы уточнил он.

– Ну, наверное, да.

Я открыла глаза и посмотрела на него: такого выражения лица я у него еще не видела.

– Мне казалось, я буду в безопасности.

– А на самом деле нет?

Я покачала головой.

– Наверное, с тех пор так и бегу, – вздохнула я.

На машину пала тень. Я вспомнила, как быстро она накрывала долину на закате. Совсем скоро все деревья на склонах гор примут голубовато-зеленый оттенок. Я снова взглянула на Джима: он, казалось, был озадачен. Он был удивлен.

– Я думал…

Он запнулся и потом продолжил. Он редко колебался.

– Потому что…

– Что?

Он выпрямился, провел рукой по лицу и продолжил обычным тоном:

– Когда я наводил нужные справки, на некоторые вопросы ответов не нашлось, осталось несколько черных дыр. А для нашего соглашения… скажем так, мне хотелось знать все.

– Да как ты смеешь? – яростно воскликнула я и, распахнув дверь, выскочила наружу.

Однако бежать было некуда, и я прижалась к машине. Через несколько минут он открыл дверь, послышался скрип ботинок о камень.

– Ты все это спланировал заранее, – ледяным голосом выдавила я.

Граса была права. Он опасен.

– Нет, – пробормотал он. – Нет, ты ошибаешься.

– Да ну? Мы ведь здесь, верно?