Кружево Парижа

С Шарлем все произошло совсем по-другому. На следующее утро я проснулась рано – от волнения кружилась голова. Помню, как нанесла макияж и тут же его удалила, понимая, что и без него привлекаю внимание – глаза у меня горели. В конце концов решила накрасить только губы, надеясь, что никто не заметит.

Однако Диор все подмечал.

– Вы сегодня рассеянны, – заметил он, когда я не ответила на вопрос. – И без макияжа?

– Простите, – не удержавшись от улыбки, ответила я.

– Может быть, расскажете, в чем дело, чтобы мы могли сосредоточиться на этом фасоне?

– В общем, – начала я, борясь с волнением, – я нашла нужного человека для наших духов.

– Так вот, значит, о чем вы вчера весь вечер беседовали.

Диор повернулся, и на губах у него мелькнула улыбка.

– Так каков же план?

Он изучал складки на платье манекена.

– Ну вы наверняка знакомы с директором Coty. Может, попросите его временно откомандировать к нам доктора Дюмаре?

Он посмотрел на меня поверх макета.

– Он хороший специалист?

Я пожала плечами.

– Я нутром чувствую, что не подведет.

Он обошел манекен.

– По-моему, ткань не подходит. Вы правы.

– А когда я ошибалась?

Он засмеялся.

– Хорошо, давайте доверимся вашему чутью.

Диор не откладывал дела в долгий ящик. На переговоры с Coty ушло несколько недель, но казалось, что прошла целая вечность. Как только переговоры закончились, Диор велел мне связаться с химиком.

Мне нужно было послать Шарлю письмо с кратким пояснением сути дела. Я немедленно принялась за работу, но у меня ничего не получилось.

Что бы ни читала мне секретарша Диора, все казалось то слишком официальным, то многословным, то напыщенным. В конце концов я взяла ручку и написала:

Дорогой доктор Дюмаре,

придумайте для меня духи.

С уважением,

мисс Диор

Ответ пришел через два дня – нет, ma chère, я не считала. Просто догадывалась, что крупные чернильные витиеватые каракули должны быть его. Открыв письмо, я не нашла ничего, кроме двух листов с вопросами, написанными от руки, без предисловия. Он хотел знать все, что я люблю и ненавижу: любимый цветок, завтрак, обед и ужин, красное или белое вино, сладкое или сухое. Я ответила как сумела. Как я могла сравнить лыжи с теннисом, если никогда не держала в руках ракетку?

Запечатав письмо в другой конверт, тоже без сопровождающей записки, я попросила одного из курьеров его передать.

Вернувшись, мальчишка вручил мне записку и пожаловался, что доктор Дюмаре заставил его ждать в лаборатории, пока он не прочитал все ответы и написал ответ. Я открыла записку и прочитала:

«Бифштекс au poivre»[24]с беарнским соусом или соусом «Эрцгерцог»?

Положив записку на стол, я отослала мальчишку и провела день как обычно. Но ночью я лежала в постели, колеблясь между сочным беарнским соусом с терпким ароматом эстрагона, жаром крупинок черного перца и мягким, спокойным сливочно-грибным соусом «Эрцгерцог». Я мысленно попробовала оба соуса, рассматривая состав, аромат и прикидывала, что лучше.

Перец придавал острый волнующий вкус, который длился недолго. Грибы не раздражали и были сытными. Томас был вегетарианцем и любил грибы. Вспомнив про Томаса, я сдалась и, отбросив мысли о сне, села в кровати, включив настольную лампу. Я никогда сознательно не бросала надежду увидеться с ним снова, но когда задумывалась, то понимала, что любовь как чувство давно уступила место мыслям. Я ведь даже понятия не имела, жив он или мертв, приезжал в Санкт-Галлен меня искать или встретил кого-то еще, а обо мне забыл. С тех пор как мы распрощались, прошло больше трех лет, два года назад закончилась война. Наверное, пора о нем забыть.

На следующий день в одиннадцать утра я позвонила в кафе рядом с лабораторией Шарля Дюмаре и заказала для него бифштекс под беарнским соусом с доставкой. Днем позже я получила записку с сообщением, что он пригласит меня, когда парфюм будет готов. Записка была прикреплена к вощеной бумаге с кусочком сыра бри, такого выдержанного, что, когда мы с Мадлен вечером его развернули, сыр на расписанной под мрамор тарелке источал сильный запах.

А потом наступила тишина. Я не ожидала, что парфюм создадут в один день, но через неделю не находила себе места. Каждый день я одевалась особенно тщательно, на всякий случай. Мое нетерпение росло день ото дня, поэтому, когда наконец мне в кабинет принесли записку, я едва успела предупредить Диора, куда ухожу, как уже оказалась на улице, набрасывая на себя жакет, а швейцар уже ловил такси.

Я никогда не уезжала так далеко из Парижа, как в Сюрен, где находилась фабрика Coty. Она была на берегу Сены по ту сторону реки от Булонского леса. Во время поездки я смотрела в окно. Такси остановилось перед большими воротами, и я подошла к зданию, больше похожему на особняк, чем на фабрику. Портье дал мне в провожатые угрюмого швейцара, который повел меня на второй этаж и указал на коридор, буркнув, что нужно найти третью дверь слева.