Читаем Крылатые волки на льняном поле полностью

- Да понимаю я. Но улыбка - ещё и лекарство. Ею можно лечить печаль. Она как тепло, от которого испаряются грустные эмоции. Потихоньку, но испаряются.

- Я попробую.

- Постарайся. Да, и ещё…

- Да?

- Когда ты улыбаешься, мне становится очень хорошо. Это удивительно приятно. Я люблю твою улыбку.

- Я… тоже.


диалог о будущем

***


- При здравом размышлении… нет у нас будущего.

- Отчего так мрачно?

- При здравом размышлении.

- К чёрту твои размышления. Я хочу этого будущего. Нашего.

- Но его нет. Просто не существует.

- Нарисуем, будем жить.

- Придуманное так просто не оживёт.

- Заставим.

- При здравом размышлении…

- Я тебя сейчас буду душить!

- Ну вот. Жестокое настоящее уничтожает будущее.

- Поверь в него.

- Я не…

- Смоги. Не размышляй.


диалог о честности

***


- Особое, извращённое удовольствие получаешь от самобичевания.

- Хм-м-м…

- Попробуй, убедишься.

- Знаем, пробовали. Мерзкое ощущения от послевкусия. Ну, поизмывался над собой…

- Зато всё по-честному. Признать собственные ошибки - это уж пол пути к их исправлению.

- Обозвать себя идиотом не трудно. Гораздо сложнее не быть им. Или хотя бы стараться.

- Будь честен перед собой. Заработай хотя бы самоуважение.

- Я не вру себе. Только прищуриваюсь, чтобы уменьшить угол обзора своих недостатков.

- Трус.

- Мазохист.

- Вот и поговорили.


диалог о любви

***


- Просто тебя не любили так, как я.

- И чем же твоя любовь отличается?

- Если ты попросишь меня спрыгнуть с моста, я только переспрошу: «Ты правда этого хочешь?», и услышав утвердительный ответ, я тут же спрыгну.

- Глупо.

- Любить - значит, идти на любые жертвы.

- На любые?

- На любые. Бессмысленные и бестолковые. Но все они оправданы этим Самым Жестоким Чувством.

- С моей стороны глупо требовать таких жертв.

- Но я хочу доказать…

- Привести доказательства своей Любви идиотскими поступками? Нет уж, спасибо.

- Но я хочу!..

- Хоти.


// 2011-2014


Котёнок с двойным гражданством


Утро сентября


Раннее утро было совсем уж хмурым, потому приняв решение поспать подольше, я честно не показывал носа из-под одеяла до пол седьмого.

И о чудо! Солнце проснулось вместе со мной. Вместе вставать гораздо веселей. Зуб даю. Молочный.


Подарочную упаковку я содрал ещё вчера, благо голубой бантик на шее выполнял скорее декоративную функцию, потому утреннее умывание не составило особого труда.


Теперь пора обживаться, разведывать места хранения стратегических продуктовых запасов, пути передвижения членов семьи по квартире и безопасные обходные тропы.


Нос! Мой великолепный кошачий нос безошибочно привёл меня прямиком на кухню. А там, Главная Подательница Еды, чуть невыспавшаяся, но ничего, - проворная… Вовремя подхватила меня, когда я с разбегу заскочил на табуретку, но не рассчитав правильно коэффициент скольжения на пока ещё незнакомой поверхности, соскользнул обратно.

Блюдце с молоком было предоставлено мне незамедлительно, и честно говоря… Честно говоря, не смог удержаться от довольного урчания. То ли осеннее утро, подглядывающее за мной из-за окна, то ли последствия переезда на новое место жительства, но аппетит разыгрался - не побоюсь этого слова! – зверский )))

Вычищенное до блеска язычком блюдце я заприметил по узору, потому что его сразу забрали и помыли. Но моё - значит моё. Я хозяин, и должен знать, где мои вещи. С этим разобрался.


А вот почему Подательница это же вкуснейшее молоко налила себе в чашку, где уже была некая коричневая субстанция, исходящая паром - загадка. С этим будем разбираться… Не всё сразу.

Меня взяли на руки, и появилась возможность обнюхать хозяйскую чашку. Ситуацию это нисколько не прояснило. Напиток ароматный, возражений нет, но молоко испорчено безвозвратно! Однако Подательница с видимым удовольствием допила свою чашку, и даже изрекла нечто похожее на «отличный кофе». Что ж. В мире много чего необъяснимого!


Меня попросили много не шалить, сафари не устраивать, вести себя прилично, и ждать к обеду. Поцеловали прямо в носик и оставили.


Не знаю, как между собой связаны понятия «работа» и «обед», но подозреваю, что связь есть… Может, и косвенная, но очень крепкая. Впрочем, пока это лишь мои предположения.


А пока… Пока я догадываюсь, что где-то здесь есть балкон… И я его найду! До обеда исследовательская экспедиция как раз и продлится.

Ну а сам обед - естественно, по расписанию!


***

пятница, тринадцатое )


Ночной дождь так сильно шумел, что от него пришлось прятаться глубоко под одеяло, зато получилась замечательная мягкая пещера! Выспался, вылез, потянулся, зевнул всласть, и пошёл будить остальных заспавшихся жителей квартиры.


Всеобщая побудка началась со скоростных гонок по вертикали, горизонтали и диагонали штор, столов, стульев… Хотелось бы в трассу включить и шкафы, но до них ещё дорасти надо. Высоковато для двухмесячного котёнка. Хотя я взрослый, конечно. Но шкаф ещё взрослее. Это факт. А против факта не мурлыкнешь.


Перейти на страницу:

Похожие книги

Отверженные
Отверженные

Великий французский писатель Виктор Гюго — один из самых ярких представителей прогрессивно-романтической литературы XIX века. Вот уже более ста лет во всем мире зачитываются его блестящими романами, со сцен театров не сходят его драмы. В данном томе представлен один из лучших романов Гюго — «Отверженные». Это громадная эпопея, представляющая целую энциклопедию французской жизни начала XIX века. Сюжет романа чрезвычайно увлекателен, судьбы его героев удивительно связаны между собой неожиданными и таинственными узами. Его основная идея — это путь от зла к добру, моральное совершенствование как средство преобразования жизни.Перевод под редакцией Анатолия Корнелиевича Виноградова (1931).

Виктор Гюго , Вячеслав Александрович Егоров , Джордж Оливер Смит , Лаванда Риз , Марина Колесова , Оксана Сергеевна Головина

Проза / Классическая проза / Классическая проза ХIX века / Историческая литература / Образование и наука
Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее