Крылатый лев (СИ)

Похолодев, я прислонился к липкой смолистой сосне и подавил первый порыв — убежать, спрятаться среди темных, глухо шелестящих деревьев. Заводить новый разговор с Колдуном, да еще в ночи, не было никакого желания. Но когда собрался с мыслями, решил, что скрываться — не только позорно, но и глупо. Если уж Колдун нашел меня здесь, на затерянной в лесу опушке, достанет где угодно. Не убежишь. Только зачем я ему понадобился?

«Иди навстречу страху!» — говаривал мне отец. Так я и сделал — шагнул к костру и молча сел напротив Колдуна. Снежок и Белка, соединившись, прижались к моей спине, точно спинка мягкого кресла.

— Что, захватил чужие облака? — не поднимая глаз, прогнусавил Колдун. — Не твое добро. Нехорошо.

— Что — нехорошо? — мрачно отозвался я. — Товарищи должны помогать друг другу.

— А может быть, твои, как ты их называешь, товарищи уже замерзли без облаков? Или задохнулись под плотным покровом крыльев? А вдруг они превратились в ледяные глыбы, и дух их улетел в небытие?

Я вздрогнул, пронзенный стрелой ужаса, но мгновенно опомнился, — ведь Снежок и Белка не растаяли, не взмыли в небеса. Они по-прежнему согревали спину здоровым и ровным теплом, как пухлая грелка, а значит с Вишней и Пряником все в порядке. И все-таки я не выдержал — поднялся, шагнул к дракону, осторожно приподнял левое перепончатое крыло. Пряник лежал на боку и ровно сопел. Заглянуть к Вишне я постеснялся, но был уверен, что и с ней все в хорошо, — Белка легла мне на плечи, точно алый шарф, и легко, спокойно вздохнула.

— А все-таки поверил! — ухмыльнулся Колдун, глядя в огонь.

— Не поверил. Но это нормально — убедиться, что с друзьями все хорошо.

— Если бы ты так уж тревожился за них, не стал бы брать в опасный поход, — хмыкнул Колдун.

— Ребята сами решили, что делать. Они не игрушки, а живые люди, — проговорил я и разозлился на себя — тоже мне, нашел перед кем оправдываться!

— Они-то живые. А ты — нет! — Колдун резко встал во весь рост, раскинул руки. В желтых отблесках костра его долговязая нескладная фигура в немыслимых темных полотнищах выглядела внушительно и жутко. Это не я, а он походил на призрака или черного демона!

— Про то, что я умер, вы уже говорили. Лучше объясните, зачем вы меня преследуете? Я же ушел из города — что еще нужно?

— Мне нужно, чтобы ты никогда туда не вернулся!

Я молча сел на влажную, пропитанную ночной росой землю, протянул озябшие руки к жарко разыгравшемуся огню. Вести ночные беседы с Колдуном совершенно не хотелось, но как прогнать от костра отвратительного типа, мне в голову не приходило.

Что же оставалось? Сделать независимый вид и справиться с колючим страхом, который, точно серый репей, прочно клеился к сердцу. Можно было разбудить друзей, но мы договорились, что я растормошу их, если приблизятся волки или смоляные шакалы. А Колдун, хоть и походил на опасного зверя, принадлежал другому племени.

— Ты делаешь вид, что не боишься меня, а сам дрожишь, как флажок на сквозняке, — удовлетворенно сказал Колдун. Я промолчал, а он вкрадчиво продолжил: — Меж тем, не зря боишься! Ведь уничтожить тебя — благое дело, ибо не должно бродить по земле тело, лишенное духа. Ты наводишь смуту, извращаешь законы мира, сбиваешь с пути добропорядочных отроков. Замыслив недобрую дорогу, ты, сам того не ведая, коварно погружаешь в туман юные души и ведешь их за собой прямиком в преисподнюю.

— Что вы несете!

— Я несу истину. Ввергая сверстников своих в греховную пучину, подталкивая ко лжи, воровству и прочим мерзостям жизни, ты завлекаешь их в ад!

Он говорил что-то еще — складно и кругло, но я не мог уловить смысла. Мне показалось, что я, мелкий, как цыпленок, нахожусь на дне гигантской корзины, а исполинский Колдун умело плетет из длинных, гибких слов, как из лозы, крутобокие стены. Мое пространство становится все теснее, темнее… И на огонь я уже смотрю сквозь узкие щели, и не хватает сил, чтобы раздвинуть, разломать прутья его тугих долгих фраз.

Ладонью я нащупал выбитые узоры на рукоятке меча, но заледеневшие пальцы отчего-то с нее соскальзывали.

— Никого я не подталкиваю и не завлекаю, — говорить было трудно, словно я находился под толщей воды. — Глупости какие.

— Ну как же — глупости? — с мягкой настойчивостью отозвался Колдун. — А что, молодой Реус не украл дракона у отца своего? Старший Реус в бешенстве рвет на себе волосы! Прочих драконов он запер на восемь замков и намеревается выстроить забор с колючей проволокой, чтобы ни у кого и мысли не возникало подобраться к его огнедышащим.

— Пряник ничего не крал! Кузя — это его дракон, а не эм Реуса. Личный.

— Личный, хотелось бы напомнить, — это заработанный. Или ты считаешь, что у твоего товарища есть деньги, чтобы купить дракона? Нет! Из-за тебя хороший юноша из состоятельной семьи стал вором и предателем, похитил ценного домашнего зверя и покинул родной дом, оставив родителей в слезах и отчаянии. А Анна-Виктория? Толковая девушка, дочь приличных родителей, выбрала мерзкий, преступный путь!

— Чем же он такой мерзкий?!