Крылатый лев (СИ)

— Хорошо? Нет, великолепно! Но только когда рядом любимые, когда дело радует. А тут — что? Лепят кукол по единому лекалу. Лучше быть древней старушкой, чем фарфоровой игрушкой, как говорится, да выбирать не приходится. Пока не превратилась в бродячий манекен, рисую иглой свой портрет. Вдруг потом взгляну на него — и что-то трепыхнется? Но это пустые надежды. Такого не бывает. Здесь все одинаковы. Выглядят занятыми, творческими, а на деле изо дня в день создают бездарную бессмыслицу. Души-то нет.

В другое время я бы о многом расспросил интеллигентную старушку — и как она здесь оказалась, и зачем надела маску, если та превращает человека в тело без души, но сейчас меня интересовал лишь один вопрос — где Вишня? «Только бы Вишенка не нацепила маску… Только не это!» — билась в голове мысль.

— Вы единственный настоящий человек, что мне здесь встретился, — я опустился на корточки перед креслом, схватил старушкины ладони — теплые, хрупкие, с истончившейся кожей, под которой проглядывали ручейки синих вен. — Вы мудрая, искренняя…

— Ох, не надо комплиментов, — поморщилась собеседница, но я видел, что ей приятны мои слова. — С юности не знала, как их принимать.

— Помогите, мне, пожалуйста! Я ищу мою ровесницу, подругу. Ее зовут Анна-Виктория, но все называют Вишней. Она красивая, с большими глазами, в волосах яркие пряди. У нее есть живое облако — красная Белка, Алька. И свое облако я тоже ищу. Это Крылатый Лев. Может быть, вы слышали что-то? Скажите!

Что-то мелькнуло в старушкиных глазах, она даже покачиваться перестала.

— Вы что-то путаете, молодой человек. Девушек здесь немало, но красивы ли они? Хороши ли? Кто знает, их лица скрывают маски. Что касается облаков… Нет-нет, здесь их быть не может. Ни при каком раскладе. Ни одного.

— Вы уверены?

— Не сомневаюсь. Облака — привилегия живых. А мы… Мы, увы, закончили земной путь, — она развела сухонькими руками.

— Я свой путь еще не закончил, — проговорил я, стараясь преодолеть обморочную тоску. — Я жив. И Вишня тоже. Мы попали сюда случайно и обязательно выберемся.

— Ох, юноша, знали бы вы, как мне не хочется вас огорчать! — старушка сокрушенно покачала головой. — Но так, как вы, думают все новенькие. Смирение приходит не сразу. Сначала ты мечешься, потом устаешь. Не успеешь опомниться — а вот и маска давит на нос. Потом люди теряют голос. Мне еще предстоит пройти такое.

— Так что это — ад или рай?

— Это Город берлог. Наверно, считается, что мы живем здесь, как в раю: едим, поем, танцуем… Но ведь унылое однообразие — это адовы муки! Кроме того, — она понизила голос. — Тут имеется местечко для непокорных, и вот туда лучше не попадать… Впрочем, это только мои домыслы. Вот в том, что здесь нет облаков, я нисколько не сомневаюсь.

— И все же по крайней мере одно облако тут имеется, — упрямо сказал я. — Это красная Белка.

Старушка вздохнула, сокрушенно покачала головой:

— Давайте завершим разговор про облака, это пустое. Лучше побеседуем о вашей девушке. Напомните, как ее зовут?

— Вишня, — я едва сдерживал дрожь. — Все называют ее Вишня. Может быть, вы все-таки что-то знаете?

— К сожалению, нет. Но я могу дать вам добрый совет.

— Да, прошу вас!

Старушка опасливо глянула по сторонам и склонилась ко мне — я так и сидел возле ее ног:

— Не бойся меча, не бойся ножа. Бойся… театра! — она вынула из незавершенной работы серебристую иглу с долгой голубой ниткой и многозначительно сморщилась. Я с горечью понял, что старая женщина выжила из ума. Впрочем, здесь все сумасшедшие. Не удивлюсь, если из-за очередного поворота выглянет Шляпник с Белым Кроликом под мышкой, а я и так уже ощущаю себя Алисой в стране чудес из какой-то полузабытой иноземной истории.

Но я не стал ничего говорить доброй старушке. Поднялся, вежливо поклонился.

— Спасибо вам за все!

— Вижу, вы не приняли мои слова всерьез, — развела руками старушка. — Жаль, вы мне понравились.

Она взялась за вышивку, а я отправился на поиски Вишни. Тревога грызла меня голодной волчицей, внутри вскипал страх, но я давил его злостью.

— Вишня! — что было сил закричал я, врываясь в очередной зал — ярко освещенный, просторный, заставленный белоснежными стульями с мягкими спинками, перед которыми возвышался высокий круглый стол на трех витых ножках и темнело богатое, похожее на трон, кресло. — Вишня, ну отзовись же!

— Какой вы голосистый, это невозможно! — раздался мелодичный голосок Урсулы. Я обернулся, чтобы сказать все, что о ней думаю, — и отшатнулся. Рядом с ней возвышался высокий человек, скрывающий лицо под алым остроконечным капюшоном, — может быть, тот самый служитель, что молча убирал взбесившуюся посуду. Но сейчас, когда я разглядел его поближе, убедился, что спутник Урсулы куда больше смахивает на палача с ярмарочных картинок, чем на флегматичного дворецкого. «Даже если я еще жив, парень быстро это исправит», — понял я.

— Не надо торопиться, прошу вас, — мягко заговорила Урсула. — Здесь никто и никуда не спешит! Посмотрите, это господин Пикус. Он очень хочет с вами побеседовать.