Крылатый пленник

Пленные добыли на воле две пустые консервные банки из жести. Иванов одну прибил к доске, натыкав гвоздём дырок в боковой стенке, чтобы рваные края дыр, похожие на шипы, торчали наружу. На первую банку насадили вторую, большего диаметра, у которой дыры-шипы глядели вовнутрь. Получилась тёрка-мельница, или своеобразная крупорушка с жестяными тёрками-жерновами. С помощью этой «малой механизации», как шутили пленные, сохранявшие неистребимый русский юмор, овёс мололи, а смолотую массу ссыпали в миску.

От двухсотграммовой хлебной пайки оставляли по двадцать граммов для закваски. Замоченный в миске овёс закисал и начинал бродить. Потом, когда брожение заканчивалось, клейкая масса выдавливалась через тряпочку, а жёсткая шелуха оставалась внутри, в тряпице. Выдавленная масса варилась с солью на чугунной печурке. Получался кисель, вряд ли привлекательный для строгих гастрономов, но укрепивший и продливший немало жизней в лагере. Им друзья усиленно угощали и французского пилота Ива Маэ из боевого состава «Нормандии». Вячеслав и Василий очень полюбили этого жизнерадостного и весёлого француза.

Однажды обоим друзьям, Терентьеву и Иванову, посчастливилось попасть и на текстильную фабрику, где пленные работали землекопами.

Вячеслав копал канаву для прокладки водопроводной трубы. Он неторопливо действовал заступом, выбрасывая грунт в сторону. Скучающий неподалёку конвоир зазевался.

Вдоль траншеи, по земляному отвалу, утопая по щиколотки в рыхлом грунте, гуськом шли молодые польские работницы. Одна из полек, поравнявшись с Вячеславом, тихонько спросила:

— Цо вы роете, пане?

Вячеслав оглянулся на конвоира и довольно явственно ответил:

— Могилу для немцев!

У полек с лиц сбежали улыбки. Они испугались опасных слов и самого тона. Но конвоир не обратил на них внимания. И когда работницы шли обратно, та, что первая заговорила с Вячеславом, теперь уже чуть смелее, с ласковым лукавством наклонила лицо и тихонько проговорила:

— Так кому пан копает могилку?

Засмеялась, помахала рукой и убежала.

5

Выходы за зону подкрепили обоих друзей — Терентьева и Иванова. Помогли они и другим ослабевшим товарищам. Едва восстановились силы — сразу же вернулись к планам бегства.

Снова группы по двое, по трое, редко в большем составе циркулировали по зоне, опять в этих прогулках-совещаниях смогли участвовать и Вячеслав с Василием.

Первый подготовительный шаг подсказала сама жизнь.

При лагере имелась маленькая столярная мастерская. Там работали военнопленные, некогда ушедшие в авиацию от столярных верстаков. Инструменты перед началом работы им приносили в ящике из-за зоны. Вечером в том же ящике инструменты уносились.

Нужно было обзавестись кусачками, клещами или примитивными ножницами для резки проволоки, опутывавшей лагерь в три или четыре ряда. Подобие кусачек можно было либо добыть, либо изготовить в мастерской, назвавшись столяром или плотником. Конечно, последовало бы скорое разоблачение, но инструмент был бы уже в руках.

Назвавшись столяром, Вячеслав получил от лагерной внутренней администрации направление в столярку. Встретили его здесь недоверчиво. Своими неумелыми приёмами даже при ремонте простых табуреток он вызывал недоумение. Стало ясно, что больше одного-двух дней не продержаться. Нужно поспешить!

В обеденный перерыв, когда мастерская опустела, он подобрал две сломанные железки и начал тихо мастерить подобие ножниц. И вдруг Вячеслав заметил в тёмном закутке мастерской другого человека, который делал… такую же работу!

Этим незнакомцем оказался Максим Воротилкин, парень из другого барака. Иванов и Воротилкин мгновенно сообразили, что готовятся к одному делу, но от разных групп. И оба испугались, не начались бы слушки и разговоры. Возможно, что именно эта нечаянная встреча ускорила дальнейшие события. Потому что в ту же ночь весь лагерь был поднят и выстроен по тревоге.

Прибежали надзиратели. Пленных без конца считали и пересчитывали. Надзиратель Попич рвал и метал. Никто ещё не понимал, в чём дело и отчего такой шум. Потом выяснилось, что в эту ночь трое военнопленных, в том числе Макс Воротилкин и Герой Советского Союза Ситнов, воспользовавшись сырой туманной погодой, вырвались на свободу.[71] Бежали они с помощью тех самых ножниц, которые Вячеслав нечаянно видел в руках Воротилкина. Ими была перерезана проволока в глухом уголке лагеря, за уборной.

Оказалось, что идея с ножницами пришла Вячеславу с опозданием, когда другая группа уже работала над осуществлением такого же замысла. И хотя их опередили, Иванов и Терентьев искренне радовались успеху товарищей.

Радость оказалась непродолжительной. Через неделю лагерь снова строился на маленьком плацу. Появились торжествующий лагерфюрер и эсэсовский чин. Затем привели майора Ситнова. Верный сын своего народа, удостоенный родиной звания Героя, стоял перед строем весь избитый и окровавленный. Переводчик громко читал:

— Этот русский военнопленный совершил дерзкий побег и поставил себя вне закона. Он заслужил и понесёт тяжёлую кару — расстрел.