Крылья из дыма и золота

Мила провела в городе не так уж много времени, но ей начинало казаться, что прошла вечность. Пребывание в Праге исцелило что-то в ее душе – в этом она была твердо уверена, пусть даже и не понимала, что именно изменилось. Она приехала сюда из-за желания узнать, почему ее мама сбежала из Праги вместе с ней, покинув места, которым до конца жизни принадлежало ее сердце. Которые пробуждали в ее душе тревоги и страхи. Мила была здесь, потому что, как бы неприятно ей ни было это признавать, где-то в самой глубине души она надеялась догадаться или выяснить, почему она не такая, как все. И о том, сможет ли стать обычной. Она больше не хотела видеть Серых. Конечно, Мила понимала, что это очень смутное и нереалистичное желание. Но люди крайне редко отказываются от своих надежд просто потому, что те нереалистичны. В этом суть надежды. Достаточно малейшей искры. Обычно она разгорается сильнее и ярче, чем пылающий костер.

«Tančící dům» – «Танцующий дом». Лучшего названия было и не придумать – по крайней мере, с первого взгляда вряд ли можно было предложить что-то более подходящее. Мила в изумлении рассматривала изогнутые и ломаные линии, перекошенные окна и стены. Если стоять прямо перед домом, казалось, будто он вот-вот рухнет и погребет тебя под собой. Это ее завораживало. Наклонив голову набок, она еще раз внимательно осмотрела здание, ловя взглядом блики и отражения в стеклах, которые казались такими же синими, как отражавшееся в них небо. «Танцующий дом» – красивое название, но Миле не казалось, что дом танцует. Да, это было какое-то движение, но… оно не напоминало танец: дома скорее не поддерживали, а подавляли друг друга. Ей казалось, будто дом корчится и извивается от боли, будто изо всех сил пытается оторваться от своего прямого, угловатого собрата, к которому он прислонялся, освободиться от него. Безуспешно. Миле показалось, что она видит в этом образе себя, себя и свою жизнь.

– Глаз не оторвать, правда же? – Мик подошел к ней, и ей понадобилось сделать усилие над собой, чтобы отвести взгляд от этой постройки.

– Да, точно.

– Мне нравится человече… я имею в виду архитектуру. Мне нравятся архитектура и изобретения, – запнувшись, произнес он, а затем начал заново: – Необычные здания и объекты восхищают меня.

– Я понимаю, о чем ты. А ведь необычное может быть таким простым. Иногда именно поэтому невозможно отвести взгляд.

Улыбнувшись ей, Мик кивнул.

Через несколько секунд в тишине прозвучали слова, которые Мила все это время втайне боялась услышать.

– Сегодня наш последний день здесь. Хотел бы я задержаться подольше.

– Да, мне тоже хотелось бы.

Мила с радостью сказала бы больше, но ей показалось, что слова прозвучат неловко: все-таки эта троица была для нее в каком-то смысле чужой. Даже если ей самой казалось иначе. Как будто они дружат уже давно, будто знакомы очень много лет.

Когда они увидели остальных, на лице Милы блеснула улыбка. Зак, похоже, рассказывал Тариэлю что-то об истории здания, и по Тариэлю было видно, что он хотел бы побыстрее отвязаться от этой лекции. Затем ее взгляд упал на проходивших мимо людей – цветных и серых. Вот, например, мама полным тепла взглядом смотрит на своего маленького сына. Он буквально переполнен разными цветами, а она… серая. Просто серая.

С трудом сглотнув, Мила попыталась сдержать подступившие к глазам слезы.

Знает ли она?

Мила ненавидела серый цвет, но от него не спрячешься: он был повсюду. За последние недели она увидела так много Серых, что от этого ей становилось дурно.

Она быстро собралась с духом, тихонько откашлялась и обернулась. Мик с любопытством смотрел на нее, но в его лице она заметила мягкость – и понимание. Может, он решил, что это грядущее расставание с ними ее так тронуло. Оно действительно расстроило ее, это правда, но вряд ли она стала бы из-за этого плакать.

Пока остальные разговаривали между собой, Мила украдкой бросила взгляд на телефон. Новое сообщение. Быть не может! Тот пожилой мужчина сегодня утром написал ей:

Милена, я созвонился с Каролиной, моей внучкой, и поговорил с ней о тебе. И мне вспомнилось еще кое-что. Можем ли мы встретиться? Еще я нашел у себя короткую статью из старой газеты. В пять на ратушной площади?

Виктор

Она взглянула на часы на смартфоне. Если она хочет успеть вовремя, ей уже пора уходить. Никто не знает, сколько времени еще отпущено Виктору – Серому. Она быстро написала ему ответное сообщение, постаралась унять колотившееся сердце и повернулась к Мику.

– Очень жаль, но мне пора идти.

– В отель?

– Да, – соврала Мила. Впрочем, ей в любом случае нужно в ту сторону.

– Мы тебя проводим.