Крылья из дыма и золота

Иезекииль согласно кивнул, Тариэль промолчал. Ему она тоже была симпатична, но у его друзей подобные склонности проявлялись сильнее. Они почти не скрывали радости, вели себя расслабленно, и это после того, как он прочитал им поучительную лекцию на тему людей и равновесия. Сам-то он хорошо знал, о чем идет речь.

Внезапно Тариэль остановился. Благодаря опыту многих столетий Михаэль и Иезекииль тоже быстро заметили изменения – и в Тариэле, и в том, что происходило вокруг.

– Проклятье, вы это заметили?

– Да, – ответили Тариэль и Иезекииль одновременно.

Да, он явно это ощущал – тяжесть и биение в груди, колющую боль, которая давно успокоилась и теперь проснулась снова.

Повинуясь внезапному побуждению, Тариэль обернулся, высматривая Милу, и увидел ее в толпе людей. Она стояла там, за фонтаном, глядя прямо перед собой. Рядом кто-то лежал на земле. Тариэль пробудил свою силу, сконцентрировал ее, призвал и выпустил на волю, словно продолжение своего разума, которое позволяло ему лучше ощущать первозданную энергию мира. По сути, его собственная сила тоже была ее частью.

Михаэль и Иезекииль последовали его примеру – он это почувствовал, ощутил изменение, когда их энергия соприкоснулась с его собственной.

Сначала не было ничего, а потом за одно мгновение все поменялось. Энергетическая сеть этого мира сместилась.

Михаэль ругался не переставая, а Иезекииль произнес:

– Пожалуйста, скажи мне, что все это мираж.

Время застыло, а в следующее мгновение взорвалось и потекло дальше. Как это возможно? Что, во имя света, тут происходит?

– Думаю, я ошибался, – рассудительно произнес Михаэль. – Она – аномалия.

Сделав глубокий вдох, Тариэль побежал, увлекая за собой остальных.

– А я был прав! – крикнул Иезекииль у него за спиной. – Похоже, мы ее пробудили.

16 Мила

Что-то билось у нее внутри, громко и сильно, холодное и горячее одновременно. Словно адреналин, который разливался по ее кровотоку, ее второе «я», электрический поток – или собственный мир. Что-то живое.

Это было как тогда, в парке. И одновременно иначе. Намного сильнее. Она ощутила изменение. Внезапно ее правую ладонь уколола глухая боль, но Мила не рискнула посмотреть, что там. Она боялась пошевелиться.

Новое ощущение окутало ее, похожее одновременно на объятия и на клетку. Ее дыхание ускорялось, оно становилось быстрее, чем когда-либо, и она не слышала ничего, кроме нараставшего шума в ушах. И еще она видела Серого. Эта картина приковывала ее взгляд, притягивала к себе, и она не могла противостоять зову: она неотрывно смотрела на человека, который лежал на земле, и со всей определенностью ощущала, что больше он никогда не встанет. Виктор.

Мила почувствовала себя чужой в своем собственном теле, тяжелой и неподвижной, словно ее пригвоздило к земле, придавило всеми этими ощущениями. Ее зрение затуманилось – сначала резко, потом слабее, и она заморгала, изо всех сил пытаясь прогнать пелену перед глазами.

Затем ее словно пронзил разряд тока, и по телу прошла ударная волна – быстрая и сильная, Мила едва не упала на колени.

Не в силах вдохнуть, она пыталась понять, что происходит, и в то же время лихорадочно стараясь навести хоть какой-то порядок в собственных мыслях. Ее взгляд блуждал, она не доверяла собственным глазам. То, что она видела, было невозможным. Как ни крути, какие объяснения ни придумывай, все, что здесь происходит, просто не может быть реальным.

Мир вокруг нее замер.

Он застыл, словно времени больше не существовало, словно оно вдруг встало на паузу. Моргая и пытаясь вдохнуть, она молилась, чтобы картина, которая открылась ее взгляду, изменилась. Но этого не происходило.

Вдалеке она увидела Тариэля, Зака и Мика. Они направились обратно, к ней. Но вместо того чтобы бежать вперед, они застыли на месте, не завершив шаг: казалось, будто время для них остановилось – как и для Милы.

Но постепенно Мила осознавала, что способна двигаться. На самом деле она уже делала это, неосознанно – шевелила пальцами, поворачивала голову. Только ноги застыли на месте.

Почему? Что здесь происходит?

Пока эти мысли проносились в голове Милы, краем глаза она увидела что-то, что привлекло ее внимание. Медленно и осторожно она снова посмотрела на Виктора. И едва поверила своим глазам: пространство пронизывали трещины и потоки, большие и маленькие, из чистого, текучего золота. Его сияние и свечение невероятно сильно притягивало Милу, а вовсе не пугало. Почему-то они казались ей странным образом знакомыми. Она уже видела такие трещины однажды. Во сне.

Пахло землей. Пахло дымом. Запах становился все сильнее, окутывая Милу.

Она снова посмотрела на Серого и внезапно увидела нечто большее, не только безжизненное тело и золотые потоки.

Фигура, словно созданная из ткани ночи, явилась ей – черная, сотканная из мрака, она зависла над мостовой и склонилась над Серым. У нее были узловатые пальцы, а темные одежды расплывались по краям, превращаясь в туман. В одной руке она держала стеклянный сосуд, а другую подняла.

Мила была одновременно испугана и потрясена, растерянна и встревожена, а еще очарована.