Читаем Крылышки на погонах (СИ) полностью

В непроглядную тьму мы уносимся прочь.


Все, как деготь черно: облака, небеса,

И земля под крылом, и поля, и леса,

И вода в чуть заметно блеснувшей реке,

Только фосфорно светят часы на руке.


Только матовый свет на приборной доске,

Только фосфорно светят часы на руке,

Холодок одиночества, здесь в вышине,

Из небесных глубин не крадись ты ко мне.


На приборной доске один матовый лед,

Как немеет рука, долгий - долгий полет,

А в безмолвьи ночном, в партизанском лесу,

Ждут патроны, продукты, все то, что везу.


Весь отряд в тишине провожает меня,

Взлетаю с поляны, без света, огня,

За спиною в кабине ребенок больной,

Вместе с мамой, что ранена пулей шальной.


Взгляд невольно скользит по руке, где часы,

Спят зенитки врага, как усталые псы,

Долгий-долгий полет -- возвращаюсь домой

Через линию фронта мой путь не прямой.


Я в предутренний час возвращаюсь домой,

Над землей белорусской объятой войной,

Партизан белорусских спасали не раз,

Проявляя при том высочайший класс.




Помним, как пахнет порох


В июне цвели цветы

И пахло зреющим хлебом.

В июне взорваны наши мечты,

Взорвано мирное небо.


Колосья косил свинец,

Огнём обжигало лица,

Но сердцем прикрыл отважный боец

Свой дом и свою столицу.

Броню одолела броня,

И к небу взлетая круто,

Горячим фонтаном огня

Ударили залпы салюта.


Победа - знамя нашей мечты.

Победных знамён мы слышим шорох.

Знаем, как пахнут в мае цветы,

И помним, как пахнет порох.





Не забуду


Война, война... и лирика не в счет,

Осколок срезал веточку, как сабля,

Но тихо сок березовый течет,

И губы словно в детстве ловят капли.


О, эта встреча посреди войны,

Нечаянная радость на мгновенье,

В ней чистое дыхание весны,

И первое сердец прикосновение.


Прильнул чуть слышно локоть к орденам,

И в забытьи мучительном и сладком

Старинный вальс танцует лейтенант

И кружится земля как танцплощадка.


И музыка гремит над головой,

И звуки переходят в канонаду,

А это значит - завтра снова в бой,

А это значит - что расстаться надо.


А как расстаться, если май вокруг,

А как расстаться, если им по двадцать,

Но как расстаться, если завтра, вдруг...

А все-таки, приказано расстаться.


Зачем война - когда вокруг весна,

Зачем весна - когда война повсюду,

"Не забывай" - промолвила она,

И я ответил - "Не забуду"!




Памяти друга, полковника Александра Белова

Лейтенанты начала войны


Уходят из жизни полковники,

Оставляя немеркнущий след,

Чернеют скорбные хроники

На страницах печатных газет.


Эта скорбь незаметна вроде

В необъятном масштабе страны

Неизбежно уходят из жизни

Лейтенанты начала войны.


Никакой справедливости нету

В этих скромных потерях семей

Повезло - одержали Победу,

Оставляют взамен детей.


Но в печалях семьи и народа,

Среди мирной ночной тишины

Слышат гул сорок первого года

Лейтенанты начала войны.




Памяти Алексея Смирнова, Героя Советского Союза

Немало людей, что фамилию эту

С достоинством носят по белому свету.

Немножко их меньше, чем Ивановых,

Но все-таки много в России Смирновых.


И был среди многих Смирновых - военных,

Отличных солдат, командиров отменных,

В одном из полков, в боевой эскадрилье,

Лётчик лихой - Смирнов по фамилии.


Из пушки своей, из своих пулемётов,

Пятнадцать немецких он сбил самолётов.

В полку уважали, любили такого

Отважного лётчика - Лёшу Смирнова.




Первоклассному лётчику полковнику Анатолию Солодухину посвящается

Живёт в Саратове на Волге

Полковник, лётчик Солодухин,

В мятежной Венгрии летал,

Мы это знаем не по слухам.


В Центральной Группе Войск служил,

В Восточной зоне - ГДР,

Тебя командующий Пстыго

Всему полку ставил в пример.


Над всей Прибалтикой летал,

Менял в России гарнизоны,

Всегда с достоинством носил

Ты офицерские погоны.


Хоть ты сегодня ветеран,

Гордись своею лётной долей,

За службу мы благодарим,

Тебя наш бравый Анатолий.




О лётчиках


А, что о лётчиках сказать вы можете?

Отечества крылатые сыны,

В фуражках с кантом, в куртках кожан

И беспредельно в небо влюблены.


Полёты их сравнимы только с песнями

Родное небо им одно на всю страну,

Такая их воздушная профессия,

Стеречь над горизонтом тишину.


С утра встают с веселыми улыбками.

Прославят лётный день трудом.

Взлетят и скроются за облаками зыбки

Прикроют свою Родину крылом.


И каждый день заполнен вновь полёта

Дала им Родина почётные права.

Она гордится отважными пилотами.

Им дорог мир и неба синева.




Моя профессия


Моя профессия - пилот,

И я люблю, поверьте,

Когда вновь ухожу в полет,

Чтоб дул попутный ветер.


Люблю когда поет мотор,

Мне с юности знакомый,

Не раз встречали мы простор,

С ним далеко от дома.


В жару летали, и в снега,

Порою приходилось туго,

То насмерть били мы врага,

То выручали друга.


Но не сдавал мой верный Ил,

Не подводил ни разу,

Всегда с победой выходил,

И слушал моего приказа.


И в мирной жизни за штурвалом,

Считал я снова километры,

В далеких рейсах, так бывало,

Встречали утренние ветры.




Встреча

Бывшие небесные солдаты,

С летною планшеткой на боку,

Собрались в шестьсот двадцатом,

Ордена Суворова полку.


Признаюсь, что был в тот миг растерян,

Перейти на страницу:

Похожие книги

Полтава
Полтава

Это был бой, от которого зависело будущее нашего государства. Две славные армии сошлись в смертельной схватке, и гордо взвился над залитым кровью полем российский штандарт, знаменуя победу русского оружия. Это была ПОЛТАВА.Роман Станислава Венгловского посвящён событиям русско-шведской войны, увенчанной победой русского оружия мод Полтавой, где была разбита мощная армия прославленного шведского полководца — короля Карла XII. Яркая и выпуклая обрисовка характеров главных (Петра I, Мазепы, Карла XII) и второстепенных героев, малоизвестные исторические сведения и тщательно разработанная повествовательная интрига делают ромам не только содержательным, но и крайне увлекательным чтением.

Александр Сергеевич Пушкин , Г. А. В. Траугот , Георгий Петрович Шторм , Станислав Антонович Венгловский

Проза для детей / Поэзия / Классическая русская поэзия / Проза / Историческая проза / Стихи и поэзия
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира
Уильям Шекспир — природа, как отражение чувств. Перевод и семантический анализ сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73, 75 Уильяма Шекспира

Несколько месяцев назад у меня возникла идея создания подборки сонетов и фрагментов пьес, где образная тематика могла бы затронуть тему природы во всех её проявлениях для отражения чувств и переживаний барда.  По мере перевода групп сонетов, а этот процесс  нелёгкий, требующий терпения мной была формирования подборка сонетов 71, 117, 12, 112, 33, 34, 35, 97, 73 и 75, которые подходили для намеченной тематики.  Когда в пьесе «Цимбелин король Британии» словами одного из главных героев Белариуса, автор в сердцах воскликнул: «How hard it is to hide the sparks of nature!», «Насколько тяжело скрывать искры природы!». Мы знаем, что пьеса «Цимбелин король Британии», была самой последней из написанных Шекспиром, когда известный драматург уже был на апогее признания литературным бомондом Лондона. Это было время, когда на театральных подмостках Лондона преобладали постановки пьес величайшего мастера драматургии, а величайшим искусством из всех существующих был театр.  Характерно, но в 2008 году Ламберто Тассинари опубликовал 378-ми страничную книгу «Шекспир? Это писательский псевдоним Джона Флорио» («Shakespeare? It is John Florio's pen name»), имеющей такое оригинальное название в титуле, — «Shakespeare? Е il nome d'arte di John Florio». В которой довольно-таки убедительно доказывал, что оба (сам Уильям Шекспир и Джон Флорио) могли тяготеть, согласно шекспировским симпатиям к итальянской обстановке (в пьесах), а также его хорошее знание Италии, которое превосходило то, что можно было сказать об исторически принятом сыне ремесленника-перчаточника Уильяме Шекспире из Стратфорда на Эйвоне. Впрочем, никто не упомянул об хорошем знании Италии Эдуардом де Вер, 17-м графом Оксфордом, когда он по поручению королевы отправился на 11-ть месяцев в Европу, большую часть времени путешествуя по Италии! Помимо этого, хорошо была известна многолетняя дружба связавшего Эдуарда де Вера с Джоном Флорио, котором оказывал ему посильную помощь в написании исторических пьес, как консультант.  

Автор Неизвестeн

Критика / Литературоведение / Поэзия / Зарубежная классика / Зарубежная поэзия