Крым 1917–1920. Революция и Гражданская война

Некоторая ошибочность в расценке происходящих событий может быть доказана, напр., следующим: на комсомольской конференции один из членов партийного комитета заявлял о том, что Деникин является более демократическим представителем белогвардейщины, чем Врангель. Эта безусловно неверная установка мешала многим вскрывать сущность «демократических» и аграрных новшеств Врангеля.

Доказательством некоторой нетвердости ориентировки в политических событиях может еще служить хотя бы и то, что партийный комитет, узнав о готовящемся выступлении капитана Орлова, начал с ним от имени Ревкома переговоры, выделив для этого одного из членов комитета. Орлов, понятно, и не думал принимать предложений коммунистической партии, затягивал ответ о совместном выступлении, а комитет вскрыл перед организацией и рабочими сущность программы орловцев только после их выступления.

Проверка опыта работы и уточнение политической линии в местных вопросах наряду с внесением ясности в вопросы тактики партийной организации произошла позднее на Коктебельской конференции и после, когда внимание организации было перенесено на работу с отрядами зеленых и когда подвергся обсуждению и вопрос о работе в деревне.

Период после вступления Врангеля к власти в Крыму представляет из себя новую полосу в развитии партийной работы.

Закат деникинщины. Внутреннее разложение деникинских рядов, вся мерзость поведения «чинов добрармии», нежизненность политико-экономической программы в момент наступления и побед были скрыты, не всплывали наружу. «Победителей не судят», – так рассуждали в газетах. Но победители стали побежденными. Бесформенным комом в диком ужасе перед наступающими частями Красной армии катилась «доблестная победоносная» на юг. Курск – Харьков – Мелитополь стали советскими. Колчак, на которого возлагалось много надежд, покатился на Урал. Красная армия миновала Омск, Ново-Николаевск и Томск. Ставка Колчака переехала в Иркутск.

Английское правительство перестало верить в возможность победы над советской властью силами реакционных генералов. Тесное кольцо блокады начало сдавать, появились разрывы в цепи удушения Советской страны. И… вдруг… о ужас… вчерашние друзья белых генералов английские капиталисты и речи Ллойд-Джорджа возвестили всему миру, что Англия берет курс на «фактически существующее в России правительство».

Деникин почувствовал, что почва быстро уходит из-под его ног. Пропала былая самоуверенность, «умолк перезвон московских колоколов». Место мечтаний о Кремле заняли вопросы собственного спасения.

Газеты забили тревогу. Все занялись розыском причин поражения добрармии. Начали резко чувствоваться финансовые, продовольственные и всякие иные кризисы. Появилась масса новых проектов государственного устройства. Омерзительность деникинского режима предстала во всей ее красоте, и сами творцы испугались плодов своей деятельности.

В торгово-промышленных кругах появилась новая ориентация на Германию. Разрешались вопросы о том, как удавить Польшу, разделяющую Россию от Германии. Печать начала обсуждение вопроса о Русских соединенных штатах.

Деникин, «вследствие разобщенности фронта и разрыва связей с Колчаком», готовит объявление себя верховным правителем России. «Руководящие круги добрармии, – пишет одна газета, – заняты сейчас отысканием выхода из этого положения»[288].

«Правительство, – продолжает газета, – принимает меры давления на иностранные правительства с целью добиться более решительной и энергичной поддержки»… Но «политика стран согласия по отношению к России оставляет желать лучшего». По мнению газеты, Англия, а еще в большей мере Франция до сих пор не взяли твердого политического курса в русском вопросе. Англия, правда, с одной стороны, продолжает доставлять разного рода снаряжения и тем облегчает тяготы добрармии, но зато, с другой стороны, недавно сообщенные прения в палате общин и очень двусмысленные заявления Ллойд-Джорджа показывают, что английское правительство не совсем единодушно и, следовательно, не очень устойчиво занимает свои позиции в русском вопросе. Французское же правительство, несмотря на то что новая палата депутатов оказывается более сговорчивой по русскому вопросу, чем старая, по-прежнему ведет выжидательную политику. Недавнее «мирное» предложение большевиков не встретило со стороны наших союзников того резкого отпора, какой мы хотели бы видеть».

Англичане и сами не прочь были дать большевикам резкий отпор, консерваторы толкали правительство на этот путь, но становилось уже понятно, что военная интервенция потерпела неудачу. Внутреннее политико-экономическое состояние Англии было таким, что рисковать участием в продолжении деникинской авантюры было весьма опасно. Экономическая жизнь требовала установления хозяйственной связи с Россией. Кроме того, русский вопрос обострил отношения между Англией и Францией, создавая угрозу осложнений.