Крым 1917–1920. Революция и Гражданская война

«К ЖИТЕЛЯМ ТАВРИДЫ И КРЫМА

Немцы приближаются. Мы друзья вашей страны, с которой мы заключили мир.

Мы хотим этот мир, который до сих пор существовал на бумаге, провести в жизнь.

Вся свободная деятельность мирных граждан, свобода торговли, мореплавания – сохранены.

Мы враги разнузданных элементов, которые еще встречаются в стране и повсюду насилиями нарушают спокойствие и порядок.

Помогайте каждый побороть этих врагов мира.

Командующий германскими войсками в Тавриде и Крыму генерал от инфантерии Кош».

В дальнейшем изложении будут даны документы, которые ясно укажут, что понимали немцы под миром и спокойствием страны.

Совнарком и ЦИК Тавриды выехали при эвакуации на Ялту, а оттуда решили перебраться в Феодосию или Керчь. Они не доехали до Феодосии – весь состав Совнаркома был арестован татарскими буржуазными националистами у деревни Биюк-Ламбат (между Ялтой и Алуштой). Националисты были не одни, им удалось увлечь за собой татарское крестьянство 5–6 деревень.

Почему выступили националисты? Что ждали они от буржуазно-немецкого и украинско-гайдамацкого владычества?

Некоторый свет на эти вопросы проливают показания крестьян, участвовавших в восстании, и отдельные документы. Джафер Сейдамет бежал в январе через Украину в Турцию, там он связался с видными турецкими государственными деятелями на весьма простой программе: отторгнуть Крым от России, создав в нем ханство под протекторатом Турции. Для выполнения этого плана турецкое правительство выдало Сейдамету денег и гарантировало ему поддержку немецкого командования. Рада в это время прямо не высказывала своих намерений о Крыме, до поры до времени она своей уступчивостью подогревала национализм татарской буржуазии с тем, чтобы использовать ее силы.

Провокационным путем, распространяя среди крестьян письмо, якобы написанное парламентом, распуская слухи о том, что Джафер Сейдамет высадился в Крыму с «сильным войском», сообщая о движении немцев как движении «наших братьев, освободившихся украинцев», и, наконец, распустив слух о сожжении ряда татарских деревень большевиками, хотя на самом деле не только поджогов, но и желания устраивать их не было у большевиков, – одним словом, такими методами удалось темное неграмотное крестьянство деревень Шумы, Демерджи, Корбеклы, Кучук-Узеня, Кизильташа и некоторых других увлечь в Алушту, часть вооружить, а затем повести за собой для ареста вначале местного совета, а затем и Совнаркома Тавриды.

Совнарком, находящийся в Ялте, был обманут. Под угрозой револьвера алуштинский начальник милиции сообщил в Ялту, что в Алуште все спокойно, все на своих местах. Члены Совнаркома выехали, но на дороге были арестованы, приведены в Алушту и после целого ряда издевательств были расстреляны. Вот как описывает расстрел один из предназначенных к расстрелу:

«Разъяренный офицер дрожащей рукой надавил курок нагана, который был направлен мне в лоб. Пуля попала в щеку и вышла навылет. Тут последовали залпы один за другим: дано было четыре залпа, потом была команда «зарядить», и затем еще три залпа. После седьмого залпа офицер скомандовал: «довольно» и приказал доколоть лежащих. Хотя испуганные палачи стреляли не метко, но все же после первого залпа все упали и остальные шесть залпов были сделаны по лежащим. Я от выстрела из нагана упал раньше всех на правый бок, голову согнув вперед. При залпах из винтовок пули причинили мне лишь семь ожогов на плечах, покусав меня точно пчелы, но попадали в скалу, засыпая голову землей, отлетавшей от них. Я поэтому оставался в полном сознании, получив только небольшое ранение»[146].

24 апреля варварский расстрел был совершен, а через несколько часов после него к Алуште подошел миноносец, высланный из Севастополя с целью спасти арестованных комиссаров[147]. Националисты при приближении миноносца бежали в Симферополь, бросив на произвол судьбы обманутое ими крестьянство.

Через день миноносец отошел обратно в Севастополь, после чего в Алушту и Ялту были введены немецкие части, начавшие наводить «порядок» с ареста рабочих, введения жесткой цензуры и выкачивания из Крыма продовольствия для проголодавшейся за время империалистической войны немецкой армии.