Крым 1917–1920. Революция и Гражданская война

Декларированный мир понимался немцами как безответственный произвол немецкого командования. Победители расправлялись с побежденными как заблагорассудится. Так, 12 мая распоряжением коменданта Севастополя была на неделю закрыта газета меньшевиков «Прибой», перепечатка статей из немецкой социал-демократической газеты «Форвертс» допускалась только с разрешения коменданта. Собрания могли созываться только с разрешения немецкого командования, причем имели место такие случаи, когда разрешенные уже собрания запрещались.

Кадеты, меньшевики, ожидавшие прихода немцев и видевшие в них спасителей от большевиков, носителей культуры и демократизма, вскоре начали просыпаться, пытаясь противодействовать вводимым немцами порядкам. Попытки весьма жалкие и даже безобидные встречали, однако, постоянный отпор. Некоторым из лидеров меньшевизма разрешалось выступать только после проверки тезисов выступления в комендатуре, а одному так предложено было покинуть территорию Крыма.

Угар торжественных встреч, изъявления готовности «всемерного содействия» немцам в борьбе с большевиками проходил довольно быстро. Надежд было очень много, содействие местная буржуазия действительно оказывала, и довольно активно. Так, Симферопольская городская дума высылала навстречу немцам делегацию, которая заверила командование в том, что «демократия» ждет своих избавителей. На одном из заседаний Симферопольской, а затем и Керченской городской думы «городские умы» сочли необходимым разоружение населения, и в первую очередь рабочих окраин. Только в одной Керчи сдали оружие, включительно до охотничьих ружей, 1241 человек[152].

С местными самоуправлениями немцы не считались совершенно. Думы выбора 1917 года их не удовлетворяли, казались им, видимо, чрезмерно революционными.

Формирование крымского правительства. Подчиняя всю жизнь в Крыму силе винтовки, придавливая сапогом свободное проявление общественности, немецкое командование отлично, конечно, понимало, что если оно ограничится только военными арестами всех, имеющих хотя бы второстепенное отношение к большевикам, то ему не удастся долго удержаться у власти и обманывать рабочих. Между командованием и массой населения надо было поставить какую-то третью силу – власть, сделав ее проводником немецких распоряжений, немецкой политики. Кто же в Крыму мог выполнить обязанности прислужника немецкого империализма? За кем пойдет хотя бы часть населения края?

Кадеты, а за ними и социал-соглашательские группы ни в какой степени не могли отвечать требованиям немцев. Эти группы встречали немцев только как «избавителей от большевиков». Они не могли и не отказывались от своей англо-франко-американской ориентации, сулившей им Дарданеллы и Босфор. Кадеты и социал-соглашатели мечтали о единой неделимой России, в которой первые будут, взяв власть в свои руки, продолжать невероятнейшую капиталистическую эксплуатацию, а вторые, играя роль «оппозиции», займутся «воспитанием классового самосознания рабочих», в ожидании, когда страна «дорастет до социализма».

Половинчатые лозунги буржуазной Февральской революции были идеалом кадетских и соглашательских элементов. Ни вперед, ни назад от этих лозунгов они не хотели идти, ибо эти лозунги воплощали желания буржуазии. Неудивительным станет то, что немедленно по занятии Крыма немцами на сцену появились деятели «совета народных представителей» – органа, созданного в зените соглашательской деятельности местных кадетских и эсеро-меньшевистских групп (в ноябре 1917 года). Орган, созданный в тот период, когда революционная демократия объединилась для борьбы с «надвигающейся анархией», проще говоря, для борьбы с массами, которые не могли дальше жить под руководством буржуазии и пошли за лозунгами большевиков.

В первые дни по приходе немцев начали восстанавливаться старые, бывшие до советской власти учреждения.

Бюрократия, сохранившаяся со времен царского самодержавия, вернувшись на свои насиженные места, создала нечто в виде совета из представителей чиновников всех учреждений. Совет этот, или, как его называли меньшевики, «чиновничий парламент», был, вероятно, уверен, что армия императора Вильгельма будет содействовать восстановлению царских порядков в Крыму.

27 апреля Симферопольская городская дума, большинство в которой принадлежало с.-р. и меньшевикам, высказалась за роспуск «чиновничьего парламента» и за восстановление власти, бывшей до республики Тавриды. К такому же решению пришло совещание общественных организаций, созванное губернским комиссаром.

Комиссариат воскрес, вернулся к власти, но с ним совершенно не считались. Немецкое командование больше всего обращалось с различными вопросами к чиновничьему парламенту. Чувствовалось, что ведется подготовка организации новой власти, что у командования есть уже какие-то решения.