Крым и крымчане

Версия «тайного королевского агента» не столь уж неправдоподобна – чуть позже подобное предприятие устроил столь же бесправный шведский король Густав-Адольф: с помощью своей агентуры разжег крестьянские мятежи, якобы для их усмирения попросил у парламента (которому и принадлежала вся власть) серьезное войско, но на мятежников не пошел, а военной силой осадил парламент, укоротил и его, и дворянство, вольничавшее прямо-таки на польский манер, стал настоящим властвующим монархом…

Как бы там ни было, после смерти Владислава последние три года перед Переяславской радой, в 1654 году утвердившие присоединение Гетманщины к России, Хмельницкого преследовала череда катастрофических неудач. В 1651 году войска Яна Казимира нанесли гетману страшное поражение, стоившее казакам 30 тысяч убитыми. Крымских татар на сей раз с гетманом не было… По итогам битвы Хмельницкий заключил невыгоднейший для себя Белоцерковский договор, согласно которому Гетманщина «ужималась» до размеров невеликого Киевского воеводства, а казачий «реестр» одним махом сокращался вдвое. Притом польский сейм этот договор не ратифицировал, считая, что и этого для гетмана «слишком много»… Поляки продолжали напирать.

Хмельницкому удалось женить старшего сына Тимоша на дочери молдавского господаря Лупола – и, по некоторым данным, гетман стал втихомолку планировать свержение Лупола с передачей престола Тимошу. Однако в Молдавию привычным образом нагрянули поляки, и во время осады одной из крепостей Тимош был убит случайным ядром. Все планы полетели к черту.

Видимо, уже из чистого отчаяния Хмельницкий (о чем как-то забыли) принес вассальную присягу турецкому султану, явно надеясь, что тот и поможет против поляков, и утихомирит крымского хана, чьи отряды постоянно ходили в набеги на Гетманщину.

И тут ничего не вышло. Против поляков султан не помог, и ляхи нацеливались полностью «аннулировать» Гетманщину, а крымские бандюганы по ней разъезжали, как у себя дома…

Вот тогда-то Хмельницкий, в самом что ни на есть безвыходном положении, «предложился» Москве. Он уже пытался проделать то же самое еще в 1648 году, но тогда царю, поглощенному более серьезными заботами, было не до гетмана.

Теперь руки дошли. Земский собор, ознакомившись с челобитными Хмельницкого, обсудив все вдумчиво, постановил: «А о гетмане о Богдане Хмельницком и о всем войске Запорожском бояре и думные люди приговорили, чтоб Великий государь и Великий князь Алексей Михайлович всея Руси изволил того гетмана Богдана Хмельницкого и все Войско Запорожское с городами их и с землями принять под свою государскую высокую руку».

Обратите внимание на формулировку. Дело в том, что «самостийники» давно уже сочинили очередную сказочку о некоем «равноправном союзе двух государств, русского и украинского». Якобы Хмельницкий не просто переходил в русское подданство, а как Высокая Договаривающаяся Сторона заключал договор о создании некоей «федерации».

Вот только не сохранилось ни клочка бумаги о «федерации». Достаточно взглянуть на карту, сопоставить размеры России и Гетманщины, чтобы понять: какая тут федерация…

Наоборот, прекрасно сохранилось послание Хмельницкого в Москву: «…мы, Богдан Хмельницкий, гетман Войска Запорожского, и все Войско Запорожское за милость неизреченную вашему царскому величеству паки и паки до лица земли низко челом бьем». При «федерации» подобных грамоток не пишут…

И Хмельницкий стал официально подписываться уже иначе: «Гетман Малороссийского войска Запорожского Его Царской Милости». Собственно говоря, этот титул политической обстановке не соответствовал. Это в Гетманщине присягали царю: сначала в отвоеванном к тому времени у поляков Киеве, Чернигове, Нежине и других крупных городах, потом по городкам, местечкам и селам. Буквально все тогдашние гетманские летописцы («Летопись Самовидца», «Летопись Грабинки», «Летопись Самойло Величко») сообщают, что присяга приносилась народом в редкостном единодушии и великой радости: «И бысть радость великая в народе». Запорожцы же присягать царю отказались категорически, заявив, что они люди испокон веков вольные, таковыми и останутся. Однако на это махнули рукой и царь, и гетман. Хмельницкий писал в Москву так: «Запорожские казаки люди малые, и то из войска переменные, и тех в дело почитать нечего». Нужно, одним словом, их попросту игнорировать как ничтожно малую арифметическую величину. И запорожцы остались вольными, но Хмельницкий, как и его преемники, именовались «гетманами Войска Запорожского».

Больше всех негодовал даже не польский король, а турецкий султан, которому, как уже говорилось, несколькими годами ранее Хмельницкий присягнул на верность. Гетман об этом факте как-то забыл сообщить московским боярам, должно быть, не желая грузить их излишними политическими хитросплетениями – а, впрочем, теперь уже присяга султану не имела ни малейшего значения и ни на что уже не могла повлиять…