Крым и крымчане

В 1908 году, когда революционное движение повсюду пошло на спад и началась полоса своеобразного «застоя», Петлюра, как поступило не так уж много людей, от активной нелегальной деятельности как-то отошел. Работал бухгалтером, писал в газеты, завел в Минске кое-какое хозяйство, женился, обзавелся ребенком. Во время Первой мировой недолго пробыл санитаром, но вскоре добрые знакомые подыскали местечко потеплее: в «Земгоре», «Союзе земств и городов». Эта организация занималась снабжением фронта и скопищем ангелов отнюдь не была – там и казенные денежки «распиливали», туда пристраивались те, кто хотел увильнуть от фронта. За полувоенную форму их иронически называли «земгусарами» и относились без особого уважения.

Ну а там – Февраль… Петлюра не то что вернулся в политику – она его сама нашла. В конце марта 17-го солдаты-малороссы Западного фронта выбрали Симона главой Украинского военно-революционного комитета означенного фронта. И он с головой окунулся в прежнюю деятельность – но теперь уже вполне легально. В Центральной Раде стал военным министром (называлась эта должность по-другому, но суть была именно такая). Однако уже в декабре 17-го его отправили в отставку – по подозрению в подготовке переворота, «правом уклоне» и «офицерских симпатиях». Первые два обвинения вымышлены, но что до третьего – Петлюра, ни с какой стороны не русофоб, и в самом деле поддерживал тесные связи с великорусским офицерством. Часть его он пытался привлечь на сторону Рады – и разрешал свободный выезд вооруженных казаков, офицеров, юнкеров с Украины – к Корнилову и Каледину. Надежные свидетели говорили, что в конце 17-го Петлюра собирался порвать с «большевизмом Винниченко» (один из ближайших соратников Грушевского, левый социалист. – А. Б.) и с «австрофильством Грушевского». И утверждал, что «имеет только двух врагов – немцев и большевиков и только одного друга – Россию».

Отставной министр (не своей волей, а, в общем, с согласия Рады) стал формировать новые воинские части, так называемый «Гайдамацкий Кош», понемногу превратившийся в довольно крупную по тем меркам воинскую часть. С нею Петлюра и подавил большевистское восстание в Киеве, отбросил от города красные войска Муравьева.

В конце концов, интриговавшие против Петлюры члены Рады во главе с Винниченко (они там грызлись, как собаки из-за кости) отстранили его и от командования гайдамаками – и Петлюра целиком ушел в журналистику.

А потом после уговоров занял совершенно новый пост – главы Киевского губернского земства – то есть руководил школами, больницами, амбулаториями и семинариями (семинарии были не только духовными, но и светскими, готовившими главным образом учителей).

Тут появились оккупанты и поставили во главе «державы» гетмана Скоропадского. Поначалу отношения Петлюры с ним были вполне нормальными. Сам гетман говорил: «Его политические убеждения не крайние настолько, что мне приходило даже в голову привлечь его в правительство» – и сетовал лишь на чрезмерную «завязанность» Петлюры с социалистическими партиями.

Однако последующие события чрезвычайно напоминают историю ученого доктора Будаха из не раз уже цитировавшегося романа Стругацких: «Герцог Ируканский хотел было дать ему дворянство, но передумал и решил посадить в башню…»

Отношения испортились. Петлюра принялся публично критиковать гетмана за репрессии против крестьян и другие грехи, земства стали легальным центром оппозиции Скоропадскому. «Правые» в окружении гетмана требовали отправить Петлюру за решетку, обвиняя его в подготовке переворота. Обвинения, надо сказать, были не вымышленными – еще при приходе гетмана Петлюра планировал его свергнуть, но не собрал достаточно сил. А теперь стал поддерживать тайные связи с глубоко законспирированной организацией офицеров гетмана, ранее служивших в войсках Центральной Рады. Того же самого требовали и немцы – за контакты Петлюры с представителями Антанты (каковые действительно имели место).

Петлюра просидел в тюрьме три с половиной месяца – потом выпустили, когда оккупанты стали покидать Украину, и гетман отчаянно метался в попытках найти какой-то «новый курс», который ему поможет удержаться у власти. Тем временем оппозиция создала «параллельное правительство» – Директорию. Одним из главных ее деятелей стал непотопляемый Винниченко, после падения Грушевского преспокойно сотрудничавший с гетманом, а теперь решивший покончить и с ним. Петлюру сначала туда и не звали, очень уж не любил его Винниченко, но вмешались «сечевые стрельцы» и в ультимативной форме потребовали назначить Симона не просто членом Директории – «головным атаманом», то есть главнокомандующим. Директория скрепя сердце согласилась: Петлюра был популярен в войсках как защитник Киева от красных, противником призвания оккупантов на Украину, земский деятель, открытый враг гетмана и, наконец, «тюремный сиделец», пострадавший за идею.