Крым, я люблю тебя. 42 рассказа о Крыме [Сборник]

Я плохо плаваю, но вместе с Н. полез в волну купаться, и меня понесло на торчащую со дна скалу, но я гордый: бью изо всех сил по воде и молчу, постепенно приближаясь к своей смерти. Вспомнил я маму, вспомнил я папу и братьев, но в последний момент закричал что было мочи: «Тону!» Н. подплыл ко мне и сказал: «Берись за бока и вытягивай по поверхности тело, только не суетись, а то оба потонем», — и мы выплыли на берег.

Потом, в спокойное море, я доходил до этой скалы. В месте предполагаемого утопления было метр семьдесят, а у меня рост метр семьдесят шесть на цыпочках, но я все равно Н. благодарен, потому что он никому эту историю не рассказывает.

Выступление в керченской библиотеке

Когда приезжаешь поэтом в Коктебель из Москвы, то тебя обязательно пошлют читать стихи в керченскую библиотеку. Наверное, потому что такая традиция или места как-то связаны. В Керчь надо ехать по асфальтовой дороге на автобусе два с половиной часа, пока не привезут всех критиков и стихотворцев в столовую покормить и не поводят по казематам Керченской крепости, где чувствуешь себя солдатом Крымской войны, хотя крепость позже строилась.

На выступление в библиотеку все приходят уже сытые и только не спеша пьют кофе и чай и жуют печеньки, сидя на креслах и стульчиках. Вообще, есть в библиотеке — стыдно. Мучают мысли о трудностях периферийной культуры, а тут еще ты со своим желудком. Перед выступлением приходят корреспонденты и берут интервью на украинском языке, и все московские мэтры из толстых журналов молчат, а говорят какие-то другие, но позже начинаются чтения, где все меняется.

Кто-то громко и эпатажно славословит, кто-то рассказывает о делах, а я заикаюсь, когда представляю наш поэтический журнал, и потом К. в курилке больно хлещет меня по щекам, потому что не справился с заданием редакции и все испортил.

После чтений московских поэтов выступают зрители. Они оказываются тоже поэтами и читают свои стихи, а мы слушаем, хлопаем друг другу и радуемся встрече с высоким.

Ночью едем в Коктебель и спим в автобусе.

Котята

Все коктебельские кошки — дикие, но они ходят по домикам отдыхающих и ищут какого-нибудь корма. Если вы будете им давать корм регулярно, то они за время отдыха привыкнут к вам и даже станут позволять себя гладить, например, по утрам, когда лакают ваше молоко.

По ночам коктебельские кошки бегают по бетонным пляжам и высоким межпляжным перегородкам, срываются с четырехметровой высоты вниз и падают со всей дури. Тогда раздаются визг и шипение. Упавшая кошка немного лежит на бетоне, а потом, очухавшись, бежит дальше.

Когда видишь коктебельских кошек, особенно котят, то понимаешь, что скоро закончится сезон, разъедутся отдыхающие, и вся эта полудомашняя живность останется без еды. Животные потянутся с пляжей к центру поселка, просясь в дома старожилов, но у них и так живут свои кошки, а куда девать новых — непонятно.

Из-за этого Е. начинала свой утренний монолог с того, что несла ко мне за шкирку котенка от местной приблудной красавицы и говорила, зная, что у меня в Москве питомцев в квартире нет, какой он чудный, какой он хороший и какой он ласковый. Котенок, прозванный за большие уши Локатором, урчал на моих руках и терся мордочкой о щеку.

Е. проделывала это каждое утро, и, в конце концов, я сдался и запаковал перед отъездом радостное животное в кожаную дорожную сумку в качестве подарка жене.

Турнир поэтов

Первый турнир поэтов прошел в 1918 году в Санкт-Петербурге, и победил в нем Игорь Северянин, а второй — в семидесятые годы в Таллине, и победила в нем некая Л. Д., хотя М. Г., будучи лишь в призерах, говорил всем, что победил он.

Хорошо помню, как мы стояли с М. Г. на пороге коктебельского кафе «Богема», я курил «Winston», а он — трубку с пахучим голландским табаком и рассказывал мне о Д. С., бывшем председателем жюри в Таллине; его, растрогавшегося, ученики и поклонники увели под руки после первого отделения в спокойное место.

На турнирах поэтов стихотворцы обычно читают в три круга свои стихи на заданную тему, а слушатели выставляют оценки по пятибалльной системе, которые потом и суммируются. Отдельно подсчитывается мнение профессионального жюри, в которое входят маститые критики и мэтры, а для выявления дипломанта складываются баллы зрителей и профессионалов.

Всякому понятливому человеку ясно, что корень любой победы кроется не только в выставленных оценках и их подсчете, но и в правильно созданном резонансе.

Например, вы приводите своих друзей, которые ставят только вам максимум, а всем остальным — минимум, и вот вы уже на Олимпе, так как другие выставляли оценки по совести. Мэтры жмут вам руку, музы надевают лавровый венок, а редакторы журналов венчают свои страницы вашими виршами.

Мы не можем утверждать, что такого не было в прошлом, иначе как при живых Маяковском, Есенине и Блоке мог победить Северянин, но в Коктебеле все было честно! Ай да Северянин, ай да сукин сын!

Колдун в действии