Крымская Чаша Грааля

Закусив губу, чтобы не разрыдаться, Роза нагнала мать, шедшую под руку с Нонной. Хая крепко сжала ладонь дочери и ничего не сказала. Да и что она могла сказать своей единственной кровиночке? Девушка оглянулась назад. Грузовики все прибывали и прибывали, и новые толпы жертв обреченно шли ко рву. Когда послышалась стрельба, Роза закрыла уши. Пулеметы уже били по передним рядам. Когда подошла их очередь, девушка вместе со всеми спустилась в ров и обхватила голову руками, покорно ожидая смерти. Хая стояла рядом, стараясь по возможности защитить дочку от пули, и это ей удалось. Когда раздалась пулеметная очередь, женщина тут же упала на чье-то тело и замерла в неподвижности. Она приняла пулю, предназначавшуюся дочери, давая ей шанс спастись, и Роза, даже не поцарапанная выстрелом, легла вместе с ней, притворившись мертвой. Краем глаза она видела, как билась в конвульсиях Нонна, как, словно старое, сломленное грозой дерево, повалился старый Исаак, как очередь прошила маленькую Цилю.

– Мама, мамочка, – шептали ее помертвевшие от холода губы, но Хая не отвечала, и Роза поняла, что самое страшное в ее жизни уже произошло. Неожиданно она вспомнила Бориса и подумала: где ее любимый? Лежит ли во рву вместе со всеми, идет ли навстречу своей смерти или бесстрашно воюет в партизанском отряде, назло Рагиму, который сказал, что парня схватили фашисты, чтобы причинить ей еще больше страданий? Сколько она так пролежала? Час, два, сутки? Девушка уже не чувствовала холода. Казалось, мать согревает ее и после смерти. А кроме матери, это делали совершенно посторонние люди, закрывая ее своими теплыми телами, отдавая последнее тепло ей, незнакомой девушке. Когда стихла стрельба, Роза еще долго не решалась вылезти из рва и лишь с рассветом поднялась во весь рост, пытаясь разглядеть окрестности. В ушах до сих пор стояли стон и стрельба, особенно стон сотен несчастных, который она не могла забыть. Сейчас, казалось, он шел из-под земли, как бы укоряя тех, кто забрал их жизни ради амбиций кровожадного политика.

Девушка поцеловала мать в синие губы и прошептала:

– Прощай, мамочка. Я обязательно вернусь сюда, чтобы похоронить тебя по-человечески.

Глава 25

Межгорск, наши дни