Крымская война

Этот свой шаг австрийская дипломатия объясняла интересами России в Петербурге и союзников — в Париже и Лондоне. На самом деле Буоль надеялся, что в будущем оккупация Молдавии и Валахии может продлиться и они будут присоединены к Австрии. Австрийцы вели себя в княжествах именно так, как будто они были уже уступлены Вене. Их армия установила жесткий оккупационный режим, вызвавший общее недовольство. В отличие от русских, австрийцы не расплачивались за поставляемые армии продукты золотом, предпочитая платить бумажными деньгами, курс которых постоянно падал. Тем временем Буоль отнюдь не стремился рисковать и доводить противостояние с Россией до открытого столкновения, но тем не менее перспектива развития ситуации оставалась неясной. Фактически Вена уже выступила союзником Турции, занимая Дунайские княжества по соглашению с Константинополем. Между тем отношения между австрийцами и турками в княжествах были далеко не дружественными, княжества были разорены, австрийцы отказывались помогать солдатам Омер-паши продовольствием, фактически вытесняя их за Дунай.

Несмотря на оккупацию княжеств, австрийский министр иностранных дел продолжал заявлять русским дипломатам, что при выработке условий будущего мира Франция и Англия никогда не смогут рассчитывать на поддержку Австрии в случае, если они планируют «сократить или унизить Россию». Ничего хорошего подобные заверения не обещали, скорее наоборот… «По мере того, как мы изыскивали средства успокоить несправедливые опасения Австрии, — отмечал в начале августа 1854 г. Николай I, — она, смелея всё более, вступила в соглашение с Францией и Англией с целью подтвердить общность их намерений. И это случилось в то время, когда оба эти государства были уже в войне с нами; сама же Австрия считала себя в мире с Россией… <…> Она, утверждая, что находится с нами в мире, вооружалась в чрезвычайных размерах и двинула большинство своих сил не только в те свои области, откуда они угрожали флангу и тылу нашей армии в Княжествах, но и непосредственно к границе нашей Империи. <…> Я спрашиваю, в войне или в мире мы с Австрией, и могут ли быть нами терпимы ее поступки без унижения в собственных наших глазах и в глазах всего света. Не пора ли потребовать удовлетворения за всё, что сделано актами, не поддающимися квалификации?»

И всё же на дальнейшее обострение отношений с Веной Петербург не пошел. Германские государства, не поддерживая Австрию в ее планах развязывании войны, тем не менее гарантировали ее территорию и войска в княжествах от всякого нападения. Неопределенность ситуации на юго-западных и западных границах России не изменилась вплоть до конца года. «При подобном положении дел, — писал император М. Д. Горчакову 30 ноября (12 декабря) 1854 г., — вопрос уже в том, где большая опасность и куда усилия обороны нашей должны преимущественно обращены быть? Думаю — Петербург, Москва, или тут, в центре России, и Крым с Николаевым. Прочее второстепенной важности, в сравнении…» Действительно, в результате действий австрийцев инициатива полностью перешла к противнику. Русская и союзные армии практически полностью потеряли возможность встречи на Балканах. Россия была отсечена от Европейской Турции, за исключением небольшого участка в низовьях Дуная в болотистой Добрудже. Использовать его для ведения военных действий русское командование, хорошо знакомое с театром военных действий, не собиралось.

Зато это сделал маршал Сент-Арно. Союзники практически не имели сведений о противнике. Британская рекогносцировочная партия, отправившись из Варны, не встретила ни одного человека на расстоянии 150 миль. Попытки привлечь в качестве шпионов болгар завершились полным провалом. Была предпринята попытка сформировать иррегулярную кавалерию из мусульман на манер казаков или спахов (арабские части, формировавшиеся французами с 1834 г. в Алжире). Имевшему опыт командования такими подразделениями генералу Юсуфу было приказано создать из башибузуков четыре кавалерийские бригады по два полка в каждой. Юсуф скептически смотрел на перспективы выполнения приказа: под знамена собиралось всякое отребье, годившееся только для резни и грабежа. Тем не менее их назвали громким именем «Спахи Востока» и попытались использовать в поле. Сент-Арно был болен и, опасаясь того, что ему придется покинуть армию, торопился достичь успеха.