Крымский излом: Крымский излом. Прорыв на Донбасс. Ветер с востока

Но не будем о грустном. Погибать мы не собираемся, даже наоборот. Как сказал товарищ Ларионов, пускай теперь немцы погибают за своего фюрера, а мы будем жить долго и счастливо.

Надо было видеть лицо товарища Ерошенко, когда на траверзе мыса Херсонес из туманной дождевой мороси нам навстречу вынырнули пять темных силуэтов. Четыре больших десантных корабля и сопровождающий их БПК «Североморск». Его я опознал по двум маленьким артиллерийским башням. У «Ушакова» же на баке башня только одна и побольше. Других похожих кораблей в природе нет и пока не предвидится.

С помощью ратьера обменявшись с нами опознавательными, «Североморск» заложил крутую левую циркуляцию, уходя обратно в открытое море и уступая «Ташкенту» место мателота.

Капитан 2-го ранга Ерошенко повернулся ко мне.

– Кто это был, товарищ адмирал? Не припомню что-то таких крейсеров в нашем флоте. Тоже, как мы, заграничной постройки? Американец или англичанин?

Ну да, сто тридцать метров и семь тысяч тонн водоизмещения – вполне себе легкий крейсер по нашим временам. Но по сути это не так, и надо все объяснить командиру «Ташкента». Смотрю на товарища Берию, тот кивает. К тому же товарищи Ерошенко и Коновалов подписку ОВ уже дали…

Я поворачиваюсь к Ерошенко, который пристально смотрит в сторону уже скрывшегося в дождевых зарядах корабля.

– Товарищ капитан 2-го ранга, это новый тип корабля – большой охотник за подлодками…

– А что это он такой большой, товарищ адмирал? – это уже военком «Ташкента», батальонный комиссар Коновалов. – Обычно охотники за подлодками совсем маленькие. А этот такой огромный – не дороговато ли он для нашего флота обошелся?

– Еще дороже этот корабль обойдется немцам, – и тут меня осенило: – Если мы, конечно, сумеем перебросить его на Северный флот. Видите ли, товарищи, «Североморск» – не обыкновенный корабль, а экспериментальный. – Я вдохновенно врал, впрочем, в основном стараясь придерживаться того, что рассказывал мне адмирал Ларионов. – Это фактически специальный противолодочный гидроакустический комплекс «Полином», одетый в корпус корабля. От этого комплекса, превосходящего по возможностям обнаружения все американские, немецкие, итальянские и британские аналоги, не может скрыться ни одна подводная лодка. Но, увы, этот комплекс очень громоздкий, и уменьшить его размеры без уменьшения возможностей никак не получается. Кроме того, этот корабль оснащен восемью торпедными аппаратами калибра 533 мм, мощной системой ПВО и специальными реактивными бомбометами, способными швырнуть глубинную бомбу на шесть тысяч метров. Короче, пираты Деница для него всего лишь добыча…

Комиссар кивает с таким видом, дескать, если экспериментальный, тогда да, посмотрим.

В этот момент мы как раз завершаем циркуляцию, занимая место мателота перед десантными кораблями. Мне кажется, что в Стрелецкой бухте на погрузке им будет тесновато. Тем более что части, которые они должны принять на борт, пока еще находятся в самом Севастополе. Конечно, смущает Андреевский флаг. Но тут же рядом со мной стоит товарищ Берия, как раз специалист по скользким политическим вопросам. Может, товарищ Сталин посвятил его в свой замысел насчет эскадры под Андреевским флагом?

– Лаврентий Павлович, разрешите вас на минутку, – я отвожу его в сторону и кратко излагаю свой вопрос. Времени у нас совершенно нет – от Херсонеса до Стрелецкой бухты всего минут десять ходу.

Нарком дел внутренних, а теперь, как я полагаю, и потусторонних, на минуту застывает в раздумье.

– Николай Герасимович, если для пользы дела надо ввести десантные корабли в Севастополь – вводите. Андреевский флаг при этом спускать, разумеется, не нужно. Как я понимаю, для военных моряков это большое унижение. Насколько я знаю, товарищ Сталин имеет планы большой политической игры, в которой Андреевскому флагу над этими кораблями будет уделена большая роль. Как, собственно, и погонам на плечах товарищей офицеров.

Одним словом, хватит прятаться по углам. Если товарищу Сталину надо, чтобы в Севастополе были замечены корабли под Андреевским флагом, то их заметят. И при этом без всякой лишней нарочитости, строго и по делу. Командуйте, товарищ народный комиссар Военно-морского флота, если товарищ Сталин спросит, скажите, что я санкционировал.

Используя такое маленькое и такое удобное радио потомков, удалось очень быстро утрясти изменения планов. Я представляю, в какую неразбериху вылилось бы изменение места погрузки при наших способах связи. Но все прошло крайне удачно. Когда корабли только-только швартовались у причальной стенки на Корабельной стороне, первый из тех свежих стрелковых батальонов, что недавно прибыли с Кавказа, уже маршировал к месту погрузки вдоль набережной. Пока они там грузились, «Ташкент» встал на якорь ровно посредине Северной бухты, неподалеку от плавучей зенитной батареи номер три. Наши шутники называли ее «Коломбиной», или «Не тронь меня».

Тем временем товарища Берия одолело любопытство относительно погрузки войск на БДК. Взяв на «Ташкенте» командирский катер, он отправился к месту погрузки. И не зря.