Крыса в чужом подвале. Часть вторая.

Девушка не верит, что с ней поступят не благородно. Но что такое вера? Всего лишь наши заблуждения в чужих истинах и в своей правоте.

Рука Костаса сжала сзади её шею. Сжала больно не вздохнуть, не взбрыкнуть.

- Пустииии, - тянет Кэрри, не в силах шевельнутся. - Ой! Ой!

Чем громче она ойкала, тем сильнее сжимались пальцы Костаса.

- Шею не сверни, - посоветовал Циркач.

Костас повел Кэрри к сараю. Та мелко перебирая ножками, послушно шла.

Хенч сунулся за оружием помочь девушке.

- Тпру, парень! - пресек Циркач попытку вмешаться. - Говорил не повожай девку. Нечего ей с мужиками валандаться. Вот и до валандалась.

Вожак апелатов застыл не в силах ослушаться приказа. Циркач с великим удовольствием наблюдал за внутренней борьбой. Ослу-шается или нет. Если рискнет, хрен с ним может и отобьет свою сестрицу. Хенч не рискнул. Циркач многозначительно глянул на своего ближайшего подручного. Как после этого верить попам? Человек подобие Создателя? Червяку он подобен. Вше прыгучей!

- Ну, так что парни? - снова обратился к окружающим Циркач. - Или вы теперь не пьете за чужой счет? Вас тоже приглашаю ше-ны керны. Есть у меня пара вопросов ко всем. И к нему тоже, - и рассмеялся. - Как освободится.

16.

Злой ли, добрый, наполненный звоном булата или утопающий в садах, лежащий в руинах или поднимающийся к небу по строи-тельным лесам, Мир такой, каков есть и всецело принадлежит мужчинам. Это простая истина, не требующая никаких доказательств. В нем, в Мире, действуют правила мужчин, установлен порядок мужчин и главенствует сила мужчин. И правила, и порядок, и главенст-вующая сила могут видоизменяться, но суть остается неизменной. Мир был, есть и будет Миром мужчин. Женщины должны помнить об этом. Те, кто считает возможным тягаться с мужчинами на равных, глубоко заблуждаются в своих устремлениях. Равенство мнимое! И хорошо если заблуждение обойдется безнаказанно или искупится малой мерой жертв. В большинстве случаев женщине напомнят, жестоко напомнят кто она. Можно вздыхать о несправедливости, всхлипывать о подлости, молить богов об отмщении, но ведь это Мир мужчин! И он таков! Правда, приходится признать, и мужчины признают, самое прекрасное, что есть в мужском Мире - женщина. Мать, сестра, жена, дочь, возлюбленная.... Разве недостаточно?

Кэрри изредка вздрагивала. Ей хотелось плакать, реветь, выть, но она пересилила слабость. Не дождется! Подумаешь, важность! Не он, так другой бы ей ноги раздвинул! Но другого она, возможно и простила, но его... Его нет!

- Убью, - произнесла она легко, будто говорила о чем-то обыденном. Настолько легко, что ей веришь. Она так и сделает.

- Верю, - согласился Костас. Её желание понятно и объяснимо.

- Не сейчас. Позже. Когда смогу!

Она отомстит. Действительно отомстит. Но не ему. Как охотничий пес, пройдет по его следу вспять. Доберется до Метахи. Начнет с деда, обещавшего присмотреть за Элиникой и не дать в обиду. Потом очередь дойдет до самой Элиники. Женщины жестоки. Невооб-разимо жестоки. И жестокость их одного корня с инстинктом материнства. Переступить все и всех, но выносить, выходить потомство, пустить в жизнь. Но как часто бывает, материнство не реализовалось и ждет своего часа, а жестокость: подлая, вседозволяющая, страшная, на поверхности, готовая воплотиться в явь.

- Ммм... - выдохнула она, не сдержав клокочущую ярость.

Её неистовство Костас почувствовал кожей, потом принял сознанием.

- Понадобится, буду искать тебя всю жизнь! Слышишь?

Кэрри было бы легче, ударь он. Значит права, значит так и следует поступить!

- Слишком долго, - посочувствовал Костас и вогнал дирк ей под сердце.

Девушка дернулась и вытянулась. Жажда мести так и осталась желтой крапинкой в застывших глазах, направленных вверх.

Костас сел, взялся за рукоять выдернуть оружие, но так и оставил торчать в остывающей плоти. Что он испытывал сейчас? И испытывал ли вообще? Почему там внутри него спокойно? Не колыхнулись ни гнев, ни жалость, ни иное свойственное человеку чувство.

Он поднялся, стряхнул солому с одежды и с волос. В значительно подросший ершик набилось трухи. Оторванный в борьбе с Кэрри ноготь, цеплялся за одежду. Откусил его и сплюнул.

Рассуждать о вариантности прошлого бессмысленно. Если бы да кабы! Он специально отпустил Кэрри из захвата, едва они скры-лись в сарае. Урок преподан, осталось сделать выводы. Она могла заплакать. Могла просить и умолять. Могла забиться в угол. Могла, в конце концов, попробовать сбежать. Кэрри предпочла ринуться в драку. Выхватила припрятанный стилет и атаковала, брызгая слюной и грязно ругаясь.

- Мабун паршивый! Говноед! Я тебя мерина вонючего...

Схватка закончилась в два касания. Она опять не победила. Но сошла бы ей с рук и эта глупость, утихомирься она хоть на мгнове-ние. Не утихомирилась.

Приведя себя в порядок, Костас вышел во двор. Сторожевой недобро глянул в его сторону. Бежать удумал? Беги. Вытащил стрелу из колчана, дунул на оперение. Ну и?

Костас отправился в дом.