Крысиная тропа. Любовь, ложь и правосудие по следу беглого нациста

Маркезани следовало оповестить Пуччо Пуччи[644], еще одного «хорошего друга» в Италии, и обсудить с ним «подключение» товарищей Отто. И последнее: записи и бумаги из кельи в Винья Пиа подлежали уничтожению.

Письмо завершалось выражениями признательности и различными личными подробностями.

Это письмо, написанное Отто на случай своей недееспособности или смерти, указывает на его доверенных лиц в Риме. Его узкий круг включал семерых людей, ни один из которых не упоминался в переписке Отто и Шарлотты по имени. Эти имена служили ключами к сети тайных контактов, позволявших Отто выжить в Риме и, возможно, готовых помочь ему в его усилиях попасть в Южную Америку. Эти семеро были из Германии, Италии, Австрии и Украины. Кем они были?

Трое из семерых жили в Риме.

Пуччо Пуччи, «хороший знакомый», был адвокатом и спортсменом, бежавшим за Италию дистанцию 800 м на парижской Олимпиаде 1924 года и недолго занимавшим пост президента итальянского Олимпийского комитета. Он был близким соратником Алессандро Паволини, секретаря Республиканской фашистской партии, расстрелянного и затем повешенного за ноги вместе с Муссолини 28 апреля 1945 года. Пуччо Пуччи, убежденный фашист, основал «Черные бригады»[645], военизированную организацию, действовавшую в Республике Сало, и тесно сотрудничал там с немцами. Тогда Отто с ним, видимо, и познакомился с ним.

Второе имя в списке — епископ Ян (Иван) Бучко, убежденный украинский националист, служивший в Лемберге вспомогательным епископом украинской грекокатолической церкви в бытность Отто тамошним губернатором. После войны он оказался в Риме, где представлял грекокатолическую церковь в Ватикане[646]. Говорят, он сыграл ключевую роль — по просьбе генерала Шандрука, — убеждая папу Пия XII помешать выдаче Советскому Союзу бойцов сформированной Отто дивизии ваффен-СС «Галиция»[647].

Третьим был адвокат Джангалеццо Беттони. Отто отзывался о нем как о добром человеке, дававшем хорошие советы при переводе большой статьи Отто «Quo Vadis Germania?». В 1943–1945 годах Беттони работал в Берлине помощником посла Республики Сало в Германии. Юридическая фирма этой семьи существует до сих пор, ею управляет сын Джангалеццо, Манфреди, с которым я связался, чтобы узнать, не сможет ли он свериться с архивами. Он ответил вежливо, изъявил готовность помочь, но сообщил, что в их документах нет ничего, относящегося к Отто Вехтеру или к Альфредо Рейнхардту[648].

Остальные четыре имени в письме Отто побуждали перевести взгляд на город Больцано в Южном Тироле.

Луиза Эбнер, она же Лило, владела магазином и часто отправляла Отто продуктовые посылки: чай, кофе, мед, сардины, рыбный паштет — «все, чего может пожелать молодой мужчина», как говорил Шарлотте Отто.

Франц Иероним Ридль был журналистом. Это в его архиве я откопал фотографии Отто, сделанные в Больцано весной 1949 года. Он трудился редактором по культуре в немецкоязычной газете «Доломитен» и предоставлял Отто свой почтовый ящик в Больцано до востребования. Отто познакомился с ним в 1930-х годах, и теперь Ридль свел его со многими людьми в Риме, благодаря чему Отто мог узнавать о Норе, Лило и Шнеце, а также о лицах, названных кодовыми именами, включая «монаха» и «Бауэра».

Альберт Шнец, бывший полковник вермахта, в 1949 году сколачивал тайную армию из таких же офицеров вермахта и ваффен-СС для защиты Западной Германии от коммунизма[649]. Позднее он вступил в бундесвер и дослужился там до самых высоких чинов.

«Ладурнер», о котором Отто писал Шарлотте в нескольких письмах, — старая южнотирольская фамилия. Я не нашел никого с этой фамилией, кто как-то проявлял себя в Риме или в Южном Тироле в 1949 году, хотя обратил внимание, что у Буко имелся юный товарищ с такой фамилией в его подразделении горных егерей. Вооружившись бумагами Шарлотты, удалось сравнить почерк «Ладурнера» с почерками других людей и обнаружить явное сходство с почерком Вальтера Рафельсбергера, старого товарища Отто, тоже служившего госсекретарем после аншлюса. Я сделал вывод, что «Ладурнер» и Рафельсбергер — вероятнее всего, одно и то же лицо.

Всю семерку сближала симпатия к фашизму или нацизму, а порой и к тому и к другому. Каждый из семерых был как-то связан с епископом Худалом, который, как я выяснил из бумаг Шарлотты, стал объектом нежелательного внимания в сентябре 1949 года, всего через полтора месяца после смерти Отто.

С этого последнего обстоятельства можно было начать исследование условий римской жизни Отто и его неожиданной гибели.

34. Сентябрь 1949

Кроме подписи в документе, переданном епископом Алоизом Худалом Шарлотте 16 июля 1949 года, его имя фигурирует среди бумаг Шарлотты, в нескольких вырезках из статьей, опубликованных после смерти Отто. Сама она не придерживалась хронологии, но после раскладки вырезок по датам стала вырисовываться некая связная история.