Ксерокопия Египта

– Он разлагается до того, как его захоронили, – огласил падальщик.

– Я просто не могу понять, чем же это так плохо. С человеческой точки зрения это просто… неэтично.

– Энергия, господин Психовский. Боги разлагаются на энергию, и она… рождает других богов.

– И…

– И энергии не должно быть слишком много. Иначе…

Существу даже не пришлось договаривать – все как-то само перешло от теории к непосредственной и весьма наглядной практике.

Сначала мир вокруг снова тряхануло – а потом все обозримые могильные камни зарябили цветными осколками.

Энергия, до этого видимая лишь призрачно-белым светом, позеленела и словно бы нырнула в могилы.

Психовский всмотрелся вдаль – и отпрял назад, как только из-под одного надгробья вылезла вполне различимая, хоть и полупрозрачная, человеческая рука.

Надгробья продолжали мерцать потеками всех цветов.

Профессор повернул голову в другую сторону – и вскрикнул, попятившись назад.

Боги вставали из своих могил.

Они напоминали лишь былые образы своего могущества – их тела, физически не существующие, полупрозрачные, светились зеленым светом. Это чем-то напоминало все те фильмы о постапокалипсисе, которые Грецион привык видеть – только вот божества не орали «мозги!» и не выпендривались торчащими костями и гниющей кожей. Просто потому, что у них ничего этого не было.

Но выглядело все равно жутковато.

Они вылезали из-под надгробий, осматривая свои тела и оглядываясь по сторонам, сами не понимая, что происходит.

Постепенно, Психовский привык. Но когда он повернул голову, то снова задрожал – почти перед его носом стоял восставший из мертвых Осирис, не обращая никакого внимания на жалкого человека. Он смотрел вверх, на рябящий могильный камень, а точнее – на существо, обвившее его.

– Что происходит? – неуверенно проговорил Осирис. – Мы снова вернулись?

– Как видишь… – отозвался падальщик, пытаясь охватить своим единственным глазом все необозримые просторы миров богов – в каждом из них старые боги восставали. Поднимался Один, Шива, Зевс и все остальные – от мала до велика, от сказочных тварей до вершителей судеб, и все они мертвецки-зелеными тенями осматривали свои умирающие владения, эти похоронные залы.

– Но это… неправильно, – протянул вернувшийся Осирис. – Все мы знаем, что так не должно быть. Кто займет наше место?

– Не знаю, – протянуло существо. – Но когда-нибудь, но это должно было случиться. Видимо, оно просто решило произойти сейчас… События – штука странная. Не находите, господин Психовский?

Грецион оторвался от созерцания древнеегипетского бога и засуетился. Осирис, в свою очередь, заметил его.

– А. Да, конечно, – нашел ответ профессор. – Иногда как свалятся, так и свалятся…

Профессор призадумался.

– А что будет теперь? На этом… кладбище богов.

– Теперь это и не кладбище вовсе, – поправил его Осирис.

– Никто не знает, но… – существо сделало виток в воздухе и приблизилось к профессору. – Энергия так или иначе что-либо образует. Мертвые не должны возвращаться к жизни – даже если это мертвые божества.

– А нормально, что все боги будут существовать… разом? Ну, вы же, – Психовский повернулся к Осирису, – передеретсь…

– В той или иной степени, мы всегда существовали вместе, – улыбнулся бог древнего Египта.

– В смысле?

– Новые боги рождаются из энергии всех старых. В каком-то смысле, новые боги – это смесь всех старых, слегка переработанная. Вы бы назвали это… переработкой мусора. Из ненужного хлама создаются полезные вещи.

– То есть наш бог – смесь всего предыдущего?

Профессор ткнул рукой в сторону умершего божества – но, к его удивлению, оно тоже ожило – правда, уменьшилось в размерах.

– Да, при т@м самое… об#ирн@е. Вот все боги и ож@$#ю&…

– Простите, – профессор покрутил пальцем в ухе. – Я не расслышал…

Психовский услышал лишь сочетания природных звуков, которые не собираюсь в слова. Потом все перед глазами поплыло разноцветными пятнами, и профессор провалился, на этот раз полетев вверх по кроличьей норе. Путешествия между пластами реальностей встряхивают получше любых американских горок – на аттракционе хотя бы не нужно бесконечно пробивать барьеры того и этого.

Солнышко светило над небольшим городком, и даже не собиралось гаснуть, или менять свой цвет на апокалиптический, или разрывать грани реальностей и открывать черные дыры, ну и прочая, прочая.

Оно просто светило, как обычно, воздух пах не гнилью – с чего бы это? – а, тоже как обычно, пылью и немного растительностью.

Лучики совершенно обычного солнца в совершенно не изменившемся мире пробивались в окошко «Душистого персика» и на некоторое мгновение окрашивались в фиолетовый, проносясь свозь шторки бабушки Сирануш.

Колени, на удивление, прошли – и голова тоже болеть перестала. Но как-то Сирануш все равно было не по себе, не нравилось ей, что все перестало болеть так быстро. Ее терзало чувство, что нечто все-таки случилось, но вот только колени не могли предсказать и рассказать, что конкретно произошло и что пошло не так.