Ксерокопия Египта

– А я ведь говорил вам, уходить… – венки на теле Икора начали надуваться от гнева. Рахат вдавился в стенку, что-то мямля об убийстве и Амат.

– И мы тебя послушали, – хмыкнул тонкий. – Мы же ушли. И просто вернулись понаблюдать за успехом своего ученика. Ну а тут случилось такое!

– Я размажу вас прямо сейчас!

Икор напоминал носорога, правда с молотом вместо этого самого рога – и сейчас разъяренный страж стремительно зашагал вперед, поднимая клубы пыли.

– А-а-а! – Хотеп выставил вперед посох. – Если мы не закончим работу, которая вам не удалась, мне кажется, ваш бог будет очень-очень недоволен.

– По-моему, мы сами можем все закончить, – Эфа встала и отряхнулась от песка. – Икор, будь любезен, спасибо.

– Нет, – прогремел Архимедон, и несколько сотен песчинок вокруг него закружились. – Все уже бесполезно. Я просто не могу понять, зачем…

– Зачем что? – надулся Хой. – Зачем мы решили исправить то, что вы не смогли нормально сделать?

– Брось, Хой, – Хотеп посмотрел верховному жрецу в забинтованное лицо. – Если ты настолько твердолоб, что не можешь понять, то не удивительно. Ты еще просто не дорос до таких сложных ритуалов, мальчик.

– Этот сумасшедший ведь ворвался сюда не просто так?

– Конечно нет, идиот! Просто боги решили сделать нам небольшой подарок. Ну, хоть в чем-то ты прав. В любом случае, Архимедон, ты проиграл. Ты даже за столькие тысячи лет не смог стать лучше нас.

– Я и не пытался, – бросил юный жрец, но замечание осталось незамеченным.

– И ты тоже, – толстый ткнул пальцем в сторону Эфы. – Девушка…

– У меня все больше и больше растет желание прибить вас обоих… – процедила одна-единственная жрица.

Хотеп продолжил выливать из себя все, что хотел вылить еще много тысяч лет назад – и Хой вместе с ним. Зависть бурлила в них, в конце концов стала выливаться наружу, пока не наступил этот момент – пришла пора выплеснуть эту кастрюлю кипятка на чьи-то головы.

Их злопамятству не было предела – все, что их не устраивало, будь то неправильный массаж, разлитый напиток и просто какие-то суждения, рожденные в чреве собственного превосходства, самолюбия и дедовщины, отпечатались в сознании черными пятнами. И жрецы даже не собирались их выводить – наоборот, с каждым днем эти эпизоды памяти начинали все больше и больше мозолить глаза, давать на мозг ужасным прессом ненависти и несправедливости.

Хоть и сами толстый с тонким когда-то были генераторами этой несправедливости во плоти. Но бумеранг всегда бьет намного больнее меча лишь потому, что меч – чужое оружие, а бумеранг – твое собственное, но предательское.

Жрецы говорили, словно бы находясь под непробиваемым куполом – уверенность в том, что теперь им ничто не помешает, достигла апогея. На самом деле, этот воображаемый купол держался лишь на словах Архимедона.

– Это просто невозможно! – вскинул руки к небу тонкий. – Видеть, как какой-то сопляк, мальчишка, начинает мнить себя лучше нас, верховных жрецов! А потом волей случая берет и взлетает над нами, а мы… становимся просто ничем, каким-то мальчиками на побегушках.

– А еще сложнее терпеть этот на протяжении тысячи лет, – посчитал необходимым добавить толстый. – А еще, когда на ваше место ставят девушку и говорят, что лучше нее быть не может… это же просто возмутительно! А еще…

Аргументы кончались, но Хою хотелось продолжать и продолжать свою тираду.

– Архимедон, просто скажи, – Икор сделал еще шаг и крепче ухватился за молот. Хотеп вытянул посох вперед – все равно, что защищаться картонным щитом от стального клинка.

– Я не могу, Икор. Все-таки, они мои бывшие учителя…

– Тут бы я, конечно, поспорила… – заметила Эфа.

– Ну все-таки. Просто… Что-то внутри не дает мне это сделать. Возможно, если бы они тогда не отвели меня в библиотеку, ничего этого не было бы.

– Но это – воля случая! – фыркнула девушка.

– Кто знает, случая – или человека, – жрец по-турецки уселся на песок. – В любом случае, пусть поиграются. Все равно ничего уже не изменить.

Хотеп хотел было выкрикнуть что-то наподобие: «Да это вы играетесь, а мы занимаемся серьезным, взрослым делом!», но Хой остановил его.

– Давай уже, а? – толстый опустил руки в сосуды.

Тонкий достал из одежд жезл и помахал им – ничего не произошло. Тогда жрец откинул его в сторону и двумя руками уцепился за посох Архимедона.

– Силой, данной нам богом Ра…

– Нут!

– Птахом!

– Нефтис!

– Собеком!

– Осирисом!

– Анубисом!

Они начали бесконечное перечисления, вырисовывая руками и посохом фигуры в воздухе – но знаки эти ничего не значили, они были словно нарисованы ручкой, в которой кончились чернила.

В том смысле, что на бумагу – и на оттиск – никак не влияли.

Свет, по сути своей, не может разлагаться, но здесь он этот делал с невероятной скоростью.

Фигура бога постепенно теряла очертания, растворяясь в некую энергию. Существо с одним глазом кружилось вокруг тела, пытаясь ухватить хоть кусочек этой божественно плоти – но энергия просто растворялась и разлеталась по просторам кладбища богов.

– Я так понимаю, – вздохнул Психовский. – Что все пошло через одно место, да?