Ксерокопия Египта

Архимдеон, по стойке смирно стоявший перед треугольным алтарем, вытянул вперед обе руки. В них он держал свой посох-палку.

Сначала перед глазами были четкие интерьеры гробницы, потом их словно бы принялись размывать, потом – он привык к этому – пришло ощущение полного отключения от мира. Жрец должен был попасть в уже привычные ему места – царства богов с цветными, разбитыми барьерами и могильными камнями…

Но вместо этого перед глазами засверкало белое пламя, и Архимедон прищурился – но уже не глазами, а сознанием.

Жрец вошел в транс.

Эфа помахала рукой перед лицом Архимедона – тот не откликнулся.

– Ну, все, похоже оно началось, – она еще раз глазами пробежалась по сосудам. – Ну что, Икор, зададим им всем жару?

Бывший страж Фараона стал еще мускулистей. Стоя перед алтарем, он сжимал в руках огромный молот, неся свой верный пост охранника и стражника.

– Жару задать всегда хочешь только ты, Эфа…

– Ну уж прости, – прошипела та, и змеиный язычок выскользнул наружу. – Я не виновата, что нам нельзя было даже думать о том, чтобы работать в храмах. Просто я хочу доказать, что могу – понятно тебе? Доказать, что могу быть лучше – и плевать что моя грудь в несколько раз больше мужской и что я эстетичнее, стройнее, слабее ну и так далее.

– Давай не сейчас. По-моему, тебе пора, – Икор задумался. – Тем более, здесь ты ничего никому не докажешь. Мы все уже давно знаем, что ты – лучшая из лучших, хоть и девушка. И даже Хотеп с Хоем.

– Вот так мы и уходим от темы, – вздохнула Эфа и сделал глоток из одного сосуда. – У меня еще есть время – просто знай, что я с этим не мирилась тогда, и не буду мериться сейчас. И я докажу, что не важно, кто ты и откуда ты – ты все равно можешь быть лучше других идиотов жрецов, которые бальзамируют тела со скоростью черепах и по инструкции!

– Ты ничего не сможешь доказать, пока что-то не изменится в головах, Эфа. Я так много общался с людьми в… той жизни. Поверь, я знаю, о чем говорю. И, как я вижу со слов нашего гостя, ничего так и не изменилось. Все то же, Эфа – и среди этого того же есть сотни таких же, как ты. Которые так же не абсолютно понимают, что нельзя ничего доказать тем, кто понимать не хочет.

Ответа не последовало.

Икор не позволил повернуть себе голову – с его стороны это было бы жутким нарушением, потому что именно в эту секунду, потраченную на поворот, могла проскочить любая угроза. Поэтому он просто отвел взгляд чуть в сторону – насколько мог.

Этого было достаточно, чтобы увидеть Эфу, тоже вошедшую в транс.

Икор вернулся к работе – ему просто оставалось молча стоять и ждать, пока все закончится. За все то время, которое он пробыл на этой, скажем, работе – ничего критического не произошло. Но нужно перестраховываться – и поэтому бывший страж Фараона нес свой пост.

Ему было не занимать в дисциплинированности – Икор мог просто молча стоять и ждать потенциальной опасности часами, практически не шевелясь. Но иногда внутри у него словно бы набиралось озерцо из мыслей, которое рано или поздно переполнялось, и никогда наступали паводки – хотелось элементарно выговориться. Наедине с собой можно оставаться только до определенного момента, иначе мысли потопят разум, как такую внутреннюю Атлантиду.

Сейчас Икор выговорился, и уровень мыслей в голове спал. Можно было продолжать призрачной опасности, которой, де факто, никогда и не существовало.

Но все же…

Тела двух археологов все еще неподвижно лежали на плите-алтаре. Небольшие колотые ранки и порезы на теле затянулись – Икор взял ровно столько крови, сколько нужно было, а сами ученые выглядели просто спящими – хотя, никто не мог сказать наверняка, дремали они или нет. Мастерство Эфы доходило до того, что она могла мумифицировать живое тело, и оно при этом просто впадало в сон без пульса, прямиком как Джульетта. Но вот только Эфа, в отличие от какого-то глупого священника, всегда предупреждала, что люди просто спят – как какое-то время спали Хотеп с Хоем, хоть и завернутые в бинты.

Но сейчас Эфы рядом не было, и никто не мог уточнить, что эта парочка – отнюдь не мертва.

А оттого Рахату, перед глазами которого все слегка плыло, было не по себе. Он чувствовал какой-то странный запах – словно та тварь все еще гналась за ним, и это разило из ее пасти. Хотя, проведи несколько часов в пустыне, потом поваляйся в песке и побегай по подземным коридорам – будешь пахнуть также.

Но рассудок турагента был в буквальном смысле затуманен.

Рахат отвернулся от двух тел и провел ладонями по усищам, попытавшись их выпрямить – но они, видимо, тоже испугавшись, не слушались.

– Я чувствую какой-то поганый запах… – промямлил Рахат как бы сам себе.

Но Хой его услышал.

– Это вроде как не мы…

Хотеп легонько ударил толстого по спине.

– Это запах смерти, – с серьезным видом попытался тот исправить ситуацию. – Боюсь, что это тварь уже выбралась наружу.

– Это они сделали? Те, кто убивают бога?

Хой замялся с ответом. Хотеп же действовал с грацией пантеры – правда, иссохшей и болеющей анорексией.

– Да, – протянул тонкий. – И отомстить за смерть двух невинных душ – отличный повод отмыть свое сердце.