Ксю. Потустороння история

И Суров начал обличать и Коляа, и ушедшую систему социализма, Брежнева, Андропова и всех прочих, однако и крушение социализма обличил, обвинив в скороспелости, заклеймил Горбачева и Ельцина, перешел к нулевым и десятым, осудил политику Путина, вменив ему в вину потворство жуликам и ворам, всему гнилому и архаичному, а не свежему и новому. Обращался он при этом не к Коле, для которого все было предназначено, а к Ольге – так умный и знающий муж разъясняет не очень сведущей жене, что к чему. Оля покачивала головой, как бы благодарила за мудрость, на самом деле это было почти машинально, но Колю, похоже, задело именно ее согласие, а не доводы Сурова. Он начал возражать, сказал, что при социализме было много хорошего, и мы сейчас это все больше используем.

– Кто мы? – закричал Суров. – Кто такие мы? Ты, что ли, сука, гэбня гнойная?

– А можно без оскорблений? – обиженный Коля махнул стопку водки и тут же налил еще.

А после этого дал и свою оценку ушедшим временам – Горбачева и Ельцина, как и Суров, безусловно осудил, а Путина по всем статьям оправдал, свалив вину на косное и инертное население, не понимающее своего счастья и, главное, на продажных либерастов, которые поют с чужих голосов, которым только тогда и хорошо, когда Родине плохо.

Спор разгорелся не на шутку. Коля отстаивал и социализм, и современность, приводя примеры хорошего и там, и здесь, Антоша тоже защищал социализм, но бичевал современность, а Суров ругал и то, и другое. Люся была солидарна с Колей, при этом старалась показать, что, разделяя позицию Коли, самому Коле не симпатизирует – у них, наверное, были свои счеты. Нина имела собственное оригинальное мнение – если человек хороший, он в любое время хороший, а если гад, он в любое время гад, но главное в том, что надо уметь быть счастливым при всех временах, а быть счастливым это – талант! Алик откровенно над всеми посмеивался и мягким, добродушно-покровительственным голосом выспрашивал, где учусь, чем в жизни интересуюсь, есть ли друг, если есть, то кто он, а если нет, то почему. Пытался помаленьку обаять, но без практической цели, применял наработанные навыки. Ради тренинга. Паша смотрел приколы, Наташа убирала опустевшие судки, чашки, салатницы, уносила, приносила новые, а Оля поставила перед собой тарелочку с маринованными грибами, которые ей понравились, и задумчиво, размеренно ела один грибок за другим, отпивая небольшими глотками вино. Увидев, что я наблюдаю, Оля улыбнулась и кивком спросила: хочешь? Я кивнула, подставила свою тарелку, Оля ссыпала мне половину грибов, и мы начали есть их на пару, причем, развлекая себя, синхронно: она накалывает вилкой гриб и отправляет в рот, и я накалываю, и я отправляю. Она отпивает вина, и я отпиваю. Нас это забавляло. В это время, кстати, после ареста папы, я как-то особенно ощущала вкус всего. Сначала почти болезненно, потом с любопытством. До этого была солидарна с папой, который терпеть не мог рассиживаться за столом, если к этому не вынуждал какой-нибудь праздник, говорил: «Завтрак должен занимать пятнадцать минут, обед полчаса, ужин двадцать минут, все, что свыше – бездарная трата времени». Вот и в тот вечер я вникала в оттенки вкуса и запаха, впитывала в себя и мякоть соленых маленьких помидорчиков, домашних, из трехлитровой банки, в них мне почудилось что-то деревенское, хотя в деревне я не была и сроду ничего деревенского не пробовала, впитывала мягкие, податливые, тающие волоконца тушеного мяса, сытную мякоть картошки-пюре, хрусткую сладость перца и кажущуюся сначала вяловатой и пресной податливость листьев салата, проникая в их растительную робкую суть, и…

И тут пришли родители Паши, Бояринов Игорь и Бояринова Татьяна. Паша открыл им, Наташа встретила в двери комнаты, когда они входили, а остальные продолжали спорить, перейдя от общего к частному и вспомнив опять историю загадочного Камкина.

– Всем здравствуйте! – приветливо закричал от порога Бояринов-отец.

– Даже не надейся, иуда, мы тебе Камкина никогда не простим! – кричал Суров Коле.

– Задолбали со своим Камкиным, я к нему не имел никакого отношения! – кричал Коля.

– Мы ненадолго! – известила Бояринова-мать.

Я рассматриваю теперь, отсюда, ее глаза, которыми она охватила комнату, в одну секунду, оценив всех и каждого. Наши мозги работают так быстро, что мы не успеваем это осознать, поэтому принятые решения часто приняты не нами, а всем, что в нас заложено. Замечу, что язык это чутко подметил. Само выражение «принять решение» – всмотритесь в него, вслушайтесь. Подсказка: «принять во внимание», «принять участие», «принять подношение», «принять христианство, ислам». Еще одна подсказка: синонимы к слову «принять» – получить, взять, признать, обрести и так далее. Понимаете, да? Решения не создаются нами, мы их принимаем, как что-то готовое.