Кстати о любви (СИ)

генофонд! Ты знаешь, как я расстроилась на той вечеринке проклятой, а?

Ты себе представляешь вообще?

- Ты не спрашивала.

- Хорошая отмазка, - подмигнула она и уткнулась лицом в его футболку. –

Придурки из соцсетей долго думали, что я Тохина любовница. Мы так

ржали.

- Мы идем или нет? – негромко рыкнул Лукин. – Или хочешь дождаться, когда они сами сюда заявятся?

- Трусы́ по-прежнему в ванной. Ты иди, а я за тобой, - шепнула Руська ему

на ухо.

Но было поздно. В двери, будто подслушав, показалась Вика. Хлопнула

полукилометровыми ресницами, решительно присвистнула. И выдала:

- Ну потрясающе просто! Я так и знала, что без твоей длинной истории не

обошлось!

- Ты вообще слишком много знаешь, - хмыкнул Егор, – это чревато. Брысь

отсюда, мы скоро придем.

А Росомаха, между тем, продолжала прятать лицо, прижимаясь к груди

Лукина. Туда, где мерно отсчитывало ход их общего на двоих времени его

сердце. Страхи действительно уходили. В его объятиях все уходило. Кроме

тысяч бабочек и оранжевых лучиков самой удивительной весны в ее жизни.

Кстати пришедшееся

Кстати об оранжевом

Зеленый период сменился оранжевым. Как-то незаметно, исподволь. И

жизнь стала наполняться солнечными деталями. «Тоска – зеленая! А в

Киеве – солнце», - говорила она себе, покупая оранжевый набор посуды и

транспортируя его в желтом Корвете домой.

Но, кроме кухни, оранжевым полны были и другие комнаты. За год с

лишним стали полны.

И однажды, обнаружив себя сидящей, подобрав ноги, на диване в его

кабинете, она невольно задавалась вопросом: а канцелярскую вертушку

цвета апельсина на стол он добровольно поставил, или потому что она

приволокла?

- Короче, Шаповалов согласился. Прикинь, Шаповалов – и согласился.

Закис, не иначе, да? Обещал раскидаться к концу этого месяца, и, значит, в

октябре мы точно едем в Кисмайо!

- Поближе ничего не нашлось? – буркнул Егор, не поднимая головы от

бумаг, разложенных перед ним на столе.

- Не-а! Туда. Я, кажется, про них уже все на свете знаю, столько

перечитала. Осталось увидеть.

- Ну-ну!

- Злишься?

- Злюсь! – он посмотрел на нее. – Да, я злюсь.

- Поехали вместе!

- Я уже говорил, не могу. До января не могу.

- Говорил. В январе тоже найдутся дела, так?

- Ok, - хмуро кивнул он. – Езжай куда хочешь.

- Егор, я на месяц! На один месяц! Мы все отснимем, и я приеду. И писать

буду дома. Год в Африке я и сама теперь не выдержу!

- Я услышал. Ты на один месяц, - Лукин снова уткнулся в документы.

Руська вскочила с дивана и подлетела к столу. Оперлась руками о

столешницу и решительно выдала:

- Обижаться – непродуктивно.

- Непродуктивно, - согласился он. – Но я обижен.

- Я понимаю. Я пытаюсь сгладить, - она мрачно усмехнулась, обошла

вокруг стола и приблизилась к нему. Села на пол рядом и уткнулась лицом

в его ногу. – Я все равно поеду, ты же знаешь.

- Знаю. Приковывать к батарее я тебя не буду.

- Пираты прикуют, - мрачно усмехнулась Росомаха и обхватила его руками.

Кстати о пиратах

Справедливости ради, пираты, пусть и сомалийские, покорителя Африки не

пугали. Покорители Африки в этом смысле – существа безбашенные.

Папа был прав. Кочевник останется кочевником. И как бы сильно она ни

любила Киев и дом, чувство непреодолимой потребности в движении

толкало ее вперед.

Они пробирались на джипе вдоль побережья на юго-восток среди

раскаленной пыли и горячего марева, стелившегося по горизонту и

заставлявшего подрагивать воздух. Шаповалов трепетно прижимал к груди

свою камеру, которую прятал ото всех с самого Могадишо – местные

власти как огня боялись журналистов – и с опаской глядел на водителя.

Хамди же болтал всю дорогу на восхитительно безобразной смеси

английского и арабского. Эту смесь Росомаха понимала с трудом, усиленно

прислушиваясь к каждому звуку. Но у парня было несколько преимуществ.

Во-первых, кроме названных языков, он свободно говорил по-сомалийски и

знал оромо. Во-вторых, ему она доверилась с первой минуты их

знакомства – по прилету в Могадишо они выбрали Хамди не совсем

вслепую из всех предложенных кандидатур. Тот их уже встречал в

аэропорту. Его нашел Замзам, владелец рыболовного судна из Сьерра-Лионе, у которого однажды они торчали с Гуржием несколько недель, когда

она умудрилась заболеть пневмонией. Семья Хамди удрала от войны на

запад материка и несколько лет работала на Замзама. Но этот смазливый

шоколадный парнишка в три раза крупнее Шаповалова, неутомимый

представитель оседлого племени раханвайн, со временем вернулся и

промышлял организацией экстремального туризма для безбашенных со

всего света, желающих полюбоваться национальным парком и

разрушенными войной трущобами.

Было еще и в-третьих. Напичканный оружием бронированный джип Хамди.

Это почему-то внушало ощущение безопасности. «А должно бы наоборот»,

- ворчал Лёха. Но ворчащий Лёха – нормальное явление.

Они подъезжали к Кисмайо, когда в очередной раз узкой полосой вдоль

дороги стал виден океан. И Росомаха приникла к окну, вперившись в

бесконечную синеву вдалеке, за грязно-серыми крышами.

- Аэропорт здесь только для внутреннего сообщения, - угадывала она в