Кто читает сердце тьмы. Первый профайлер Южной Кореи в погоне за серийными убийцами

Один из местных жителей утверждал, что видел Ян Чисын, когда девочка уже вышла из автобуса и играла со щенком. Исходя из этих показаний, Квон Ирён предположил, что по дороге от остановки к дому девочка могла встретить кого-то из знакомых. Изучив данные о семье Ян Чисын, профайлер стал склоняться к этой мысли еще больше. Дело в том, что первоначально профайлер не исключал версии о ложном похищении, к которому может быть причастна сама семья. «Профайлер – это профессиональный скептик», – шутит Квон Ирён. Опыт научил его, что в случае исчезновения ребенка труднее всего правильно определить, имело ли место похищение, побег, несчастный случай, сознательный отказ от ребенка или другое преступное поведение родителей. Однако в этом случае ничто не указывало на обман. У семьи не было тайных проблем с деньгами или других секретов, поэтому версия похищения сексуальным растлителем стала для профайлера преобладающей. За этим заключением последовал вопрос о том, что предпринимать дальше. «Если похититель по-прежнему проживает в этих местах, что могло бы его растревожить и заставить проявить себя?» – думал профайлер. Мысль о том, что преступник находится где-то рядом, не оставляла Квон Ирёна все время, пока он готовился к итоговому отчету.

На третий день после прибытия в Согвипхо Квон Ирён попросил собрать следственную группу. Общее совещание прошло в полицейском отделении Согвипхо. Несмотря на то что статус профайлинга значительно вырос после дела Чон Намгю, многие полицейские, особенно на удаленном Чеджудо, еще не были знакомы с новыми методами поддержки следствия. Опытные детективы слушали отчет с плохо скрываемым недоверием. «Посмотрим, что за столичный гений – покопался в бумажках и даже с нами не поговорил», – читалось на их лицах.

«Моя стратегия состоит в том, чтобы заставить преступника занервничать и совершить ошибку – возможно, он даже поспособствует обнаружению тела девочки. Для этого надо донести до местных жителей идею, что преступник находится среди них», – говорил профайлер. В объявленной преступнику психологической войне он считал необходимым «расшевелить» местную общину. По мысли профайлера, возбуждение людей передастся преступнику, который проявит себя заметным образом.

Однако привлекать прессу профайлер не рекомендовал. Джон Дуглас в подобных случаях прибегал к помощи прессы, но опыт научил Квон Ирёна опасаться «обоюдоострого меча». Ю Ёнчхоль и Чон Намгю изменили способы совершения преступлений именно из-за репортажей в СМИ, которые сознательно допустила полиция.

Квон Ирёну пришлось приложить серьезные усилия, чтобы убедить детективов. Его товарищ Ю Вансок однажды сказал: «Между следственной группой и профайлером должно установиться полное взаимопонимание». К этому Квон Ирён и стремился, зная, что только взаимное доверие обеспечит результативную работу.

Полиция – это огромная организация. Конечно, здесь нередки случаи зависти и подковерной борьбы, особенно в вопросах назначения на руководящие должности и продвижения по службе. Профайлеру приходилось это учитывать, и он всеми силами пытался сделать так, чтобы его отчет не выглядел как поучение местных детективов столичным выскочкой. В конце концов, он сам пришел в профайлинг с точно такой же работы, какой занимались они.

Он объяснял спокойно и убедительно: «Я не обсуждал с вами это дело по веской причине. После месяца расследования каждый из вас, естественно, склоняется к той или иной версии произошедшего и даже подозревает конкретных людей. Если бы вся эта информация стала мне известна, она только связала бы меня, помешав составить экспертное заключение». Любой человек бессознательно действует в рамках заданных условий, и профайлер хотел этого избежать.

Затем он объяснил, почему считает, что речь, скорее всего, идет о сексуальном преступлении против ребенка, и обрисовал характерные черты сексуальных насильников: «В большинстве случаев такие мужчины живут в одиночку, поэтому предлагаю еще раз допросить тех местных жителей, у кого нет семьи».

Заканчивая, профайлер сказал: «Если мы все сделаем правильно, рядом с местом исчезновения девочки скоро произойдет что-то необычное. Я не могу предсказать, что именно, но это, несомненно, будет иметь отношение к преступнику. Прошу вас сразу же поставить меня в известность».

Отчет Квон Ирёна открыл перед следствием новые пути.

В те дни в Согвипхо и окрестностях установилась приятная теплая погода. Все цвело. Выкроив несколько свободных минут, Квон Ирён, как обычно, облаченный в костюм, дошел до морского берега и присел на песок. «Спокойная морская гладь искрилась под солнечными лучами, и я вдруг почувствовал жгучее желание очутиться в воде и навсегда остаться в морских глубинах». Даже рассматривая прекрасный водный пейзаж, Квон Ирён не мог избавиться от тяжелых мыслей о свершившемся преступлении.